– Неудивительно, в таком-то холоде. – Он прошел к окну и закрыл ставни. – Ладно, тогда я, пожалуй, пойду. Если тебе ничего не нужно. Кричи, если что.
Не получив ответа, мужчина потянулся к двери, и вдруг с тихим щелчком погас свет. Стало так темно, что он перестал видеть собственные пальцы, сжимающие дверную ручку.
– Что… – Голос Сораты дрогнул. Он так и замер, свесив босые ноги с кровати. – Что произошло?
– Проблемы с электричеством, полагаю. – Генри вернулся к постели. – В старых домах такое не редкость, особенно в грозу. Но после тех жутких историй как-то не по себе, да?
Вспышка молнии осветила бледное лицо Кимуры с обведенными черными кругами испуганными глазами. Ошибки быть не могло, в них плескался самый настоящий страх.
– Не напоминай. Пожалуйста!
Кимура вскочил, но в темноте и спросонья не удержал равновесия и едва не рухнул. Генри пришлось удержать его за плечи и усадить обратно.
– Что такое? Боишься призраков?
Сората упрямо вскинул голову и отрезал уязвленно:
– Боюсь. Хочешь посмеяться надо мной? Пожалуйста, я привык.
И он действительно приготовился к насмешкам. Генри это глубоко задело, ведь он помнил, как часто на самом деле по его вине Кимуре пришлось проглатывать обиды.
– По мне заметно, что я смеюсь? – Макалистер помрачнел, и это не могло не укрыться от японца. – Ты видел мой страх, так что я последний, кто может тебя обвинять.
Не выдержав сурового взгляда, Сората потупился и ответил, будто бы оправдываясь:
– Извини, защитная реакция, – вскинул вверх руки, будто сдаваясь. – Обычно люди над этим смеются.
Сверкнула молния, а следом громыхнул оглушительный раскат грома. Кимура чуть дернулся, но скорее от неожиданности, потому что на сей раз лицо его не исказил страх. Генри передумал уходить. Спать ему все равно не хотелось, Кимуре, кажется, тоже. Макалистер хмыкнул, признавая, что скоро подобные ночные посиделки прочно войдут в привычку. Когда он закончит свои дела в Академии, придется привыкать жить без них.
– Ерунда. Ты, в конце концов, тоже человек, – серьезно сказал он, садясь рядом и тут же сползая вниз, устраиваясь поудобнее. – Я раньше тоже привидений боялся.
– А потом? – Сората чуть сдвинулся, давая коменданту больше места. – Подружился с ними?
Генри покосился на окно, почти без перерыва подсвечиваемое белыми вспышками.
– В некотором роде, да.
Он вздохнул, припоминая тот, самый первый контакт в его жизни, в сыром подвале родительского дома. Над ним тоже смеялись. Дети из других семей, взрослые, даже мать с отцом смотрели странно, будто он был чем-то болен. Ему несложно было понять Сорату, а вот Сорате понять его – едва ли.
– В некотором? – Тот подобрал ноги, усаживаясь по-турецки и случайно соприкасаясь с Генри коленями. – Не хочешь… поделиться?
Наверное, впервые он интересовался Генри так легко, не вынуждаемый обстоятельствами. Макалистер прикрыл глаза, чтобы не выдать неуместной радости. Вместо этого лениво протянул:
– Не уверен, что это то, что ты действительно хотел бы знать. Обо мне, да и вообще. – Он поднял лицо к потолку, на котором вспышки рисовали узоры тенями от бьющихся в стекло веток. – Это связано только со мной, тебя это не должно интересовать.
Сората пожал плечами, даже в полутьме это движение ощущалось Генри так отчетливо, точно он видел это. Хотя по-прежнему смотрел в потолок.
– Если ты не хочешь говорить, я не стану настаивать, – проронил Сората тихо. – Но неужели ты думаешь, что я совсем ничего не замечаю?
Генри вытянул руку, наблюдая за тем, как мелко подрагивают пальцы, и сжал их в кулак:
– Ты ведь видел, да? Мертвую девочку. Сегодня, – и сам себе ответил. – Видел, значит.
– На долю секунды. Даже не успел разглядеть, – Кимура опустил голову и принялся нервно накручивать длинную прядь на палец. В этот момент гром ударил особенно громко, стекла задрожали, и Кимура ойкнул, слишком сильно дернув себя за волосы.
– Ясно. – Генри кивнул. Что ж, он ожидал чего-то такого, даже странно, что этот разговор не зашел раньше. Например, недавно на чердаке. Странно получается, он так долго таился, скрывался, боялся непонимания, а все вышло так… легко. Быть может, стоило давно заговорить об этом. – А я вот вижу их постоянно, с самого детства. Назовешь меня психом? Фриком? Сумасшедшим?
