Возле входа Сората притормозил, задумчиво разглядывая вывеску возле арки буфета и перебирая в голове все возможные варианты предстоящего непростого разговора, и не сразу заметил, что дверь в медпункт призывно приоткрыта и выпускала в коридор отголоски звенящего от негодования голоса Акихико. Излишне резкий тон по отношению к женщине (тем более его женщине) и сами слова заставили Кимуру отбросить в сторону принципы и прислушаться.
– Эти двое слишком сблизились, что может выйти для нас боком.
Сората напрягся. Он сразу понял, о ком шла речь, хотя в словах замдиректора не было на это ни единого намека. Их неожиданная и по-своему трепетная дружба с Генри успела вызвать интерес у штатного психолога Алеша Новака, а там, где Алеш, и до Акихико было недалеко.
Кимура виновато оглянулся, пропуская мимо сонного студента, и погладил пальцем золоченый узор на дорогих тканевых обоях.
– Почему вы говорите это мне? Это ваша забота, разве не так? – в голосе Кику перемешались возмущение, раздражение и сомнение. Повара охватило волнение, он даже на секунду перестал дышать, тяжело сглотнул и облизнул вмиг пересохшие губы. В груди неприятно зашевелился червячок подозрения.
– Потому что вы имеете влияние на Кимуру, – холодно пояснил Дайске. – Не мне вас учить, что нужно делать в такой ситуации. Поняли меня?
В кабинете повисла пауза, Сората прямо-таки ощутил поглотившее собеседников напряжение. Наконец, Кику сдержанно выдавила:
– Поняла.
Кимура поежился от звуков подавленного голоса, еще никогда он не слышал у Сакураи такой интонации. Интуитивно он сделал несколько шагов назад и как раз вовремя. Дверь распахнулась, и высокая изящная фигура Дайске возникла прямо перед Соратой, преграждая путь.
– Кимура-сан, неважно выглядите. – Он прищурился, окидывая повара своим фирменным пронзительным взглядом, от которого по спине пробежал мороз. – Опять нога разболелась?
Сората покосился в открытую дверь на опущенную голову Кику, готовую вот-вот вскинуться на его голос, и отступил на шаг.
– Есть немного, – неловко улыбнулся он, – но я, пожалуй, позже загляну. Нужно… работать.
И самым позорным образом сбежал.
Перерывы между занятиями были относительно небольшими, и Генри хватило сил не показать своего испуга перед Соратой, потому как слышал то, что японец, к счастью, слышать не мог. А еще на чердаке, перед самым уходом, он видел жуткую девочку в белой ночной рубашке, она стояла за левым плечом Сораты и… улыбалась. Улыбалась тепло и ласково, отчего казалась еще более несчастной и печальной. Она словно хотела что-то сказать, протягивала руку.
Само по себе было несколько странно, что Макалистеру так и не удалось увидеть манифестацию призрака, однако собственные ощущения подсказывали, что конкретно этот дух ему уже знаком. Теперь многое вспоминалось иначе – казалось, будто бы в застывших чертах девочки было нечто, отдаленно похожее на Сорату. И та ее улыбка… От нее стыла кровь в жилах, но вместе с тем в ней не было угрозы, только холодная любовь мертвеца, а с ней Генри был знаком как никто другой.
Оказавшись в своей комнате, мужчина первым делом вытащил прихваченную с чердака шкатулку и вывалил на стол фотокарточки. От волнения и предвкушения важного открытия покалывало кончики пальцев. Если повезет, он сможет разгадать тайну маленького островка, который впервые увидел со смотровой площадки маяка. Если это несчастный клочок суши есть на фото, значит, Генри просто плохо его искал, и предыдущие неудачи стоило смело списать на собственную безалаберность.
На большей части снимков была запечатлена уже виденная Генри пара – джентльмен с роскошными усами и баками, одетый по последней лондонской моде конца позапрошлого века, и дама, вероятно, его жена. Красивая женщина в дорогом изысканном туалете. На некоторых снимках на оборотной стороне стояли даты и короткие подписи на английском. Похоже, они оба были большими любителями утренних прогулок – аккуратная надпись «Рассвет на Синтаре» доминировала над прочими. Макалистер откинулся на спинку стула, обдумывая план. День подошел к середине, ученики и преподаватели собирались на обед, и Кимура, само собой, все ближайшее время будет в столовой. У Генри появится отличная возможность сначала самому все разузнать, прежде чем делиться с «соучастником» результатами своеобразного следствия.
