Джулиан Ассанж: Неавторизованная автобиография - страница 92

Информация делает нас свободными. Она освобождает нас, позволяя подвергать сомнению действия тех, кто не хотел бы, чтобы мы имели такую возможность и право на ответ. WikiLeaks со своим современным оснащением и программным обеспечением – это сила, отстаивающая свободу, показавшаяся бы вполне традиционной и разумной какому-нибудь мыслителю восемнадцатого столетия вроде Джона Уилкса[50]. Мы очень часто оказываемся под огнем критики за то, что придерживаемся тех же самых принципов, для отстаивания которых и избирались правительства, ныне критикующие нас. Мы народное и международное бюро сдержек и противовесов, которое понимает: то, чем занимаются чиновники и дипломаты за закрытыми дверьми, – в полной мере наше дело. Если граждане избирают их, платят им, доверяют им, то, значит, они и есть работодатели государственных чиновников. И правительствам, позволяющим себе забыть об этом, придется слышать голос народа в каждом чате, каждом блоге, каждом аккаунте Twitter и на каждой площади: от Тяньаньмэнь до Тахрир, от Трафальгарской площади до Таймс-сквер – в конечном счете волнение охватит все буквы алфавита. Чиновники, препятствующие правде, – конченые люди.

Уже в начале наших отношений с медиапартнерами я понимал, что в какой-то момент предложу им совместно с нами опубликовать огромные запасы дипломатической переписки, которую нам слили и которую мы обрабатывали. Но с последним проектом я выжидал, поскольку хотел, чтобы работа с ним проходила максимально выверенно и тщательно, поэтому я пропустил вперед афганские и иракские военные архивы. Объем работ предстоял огромный, требовалось немало времени, чтобы прочитать все документы, выбрать важное, выстроить весь материал и представить его, учитывая юридические и другие вопросы, которые всегда влияют на наши суждения. Наша главная забота – выполнять обещание, данное источникам: если материал соответствует нашей редакционной политике, если он значимый, новый и его распространение так или иначе подавляется, то мы выпустим его обязательно, при всей возможной поддержке и шумихе. Самые последние депеши описывали деятельность посольств по всему миру, они обнажали разнообразные секретные операции, глубоко укоренившиеся предрассудки, факты национального позора и обычные человеческие поступки на всех властных уровнях. Как и предыдущие наши материалы, они делали мир более четким, невзирая на усилия тех, кто стремился представить его в размытом виде. Знание такой информации было способно изменить представление о наших правительствах и их деяниях.

Из-за слежки и агрессивного отношения Пентагона ко мне лично я хотел сделать копии всего дипломатического архива, чтобы гарантировать его надежное хранение. Мне не понравилось, как все прошло с Guardian, не говоря уже о New York Times, чей главный редактор повел себя просто подло. Однако из двух зол всегда выбираешь меньшее: New York Times продемонстрировала уже свою трусость, и я не хотел работать с ними дальше. Складывалось ощущение, что впереди нас ждет очень мощный удар, поэтому я скопировал 250 тысяч документов, раздав копии своим знакомым в Восточной Европе и Камбодже. Я также записал их на зашифрованный жесткий диск ноутбука и отправил его Дэниелу Эллсбергу. Вопервых, мы знали, что Дэну можно доверить публикацию всех депеш на случай кризиса, а вовторых, это имело для нас символическое значение – прямая связь с его публикацией «Документов Пентагона».

Нужно понимать, что материал имел не только концептуальную ценность. При желании мы могли продать дипломатические депеши за миллионы долларов – и даже когда мы начали их публиковать, мне предлагали за них деньги. Но мы так не работаем. Правда, во время переговоров с партнерами об условиях публикации я объяснял им не только общественную ценность материалов, но и их стоимость, чтобы они понимали, с чем имеют дело. Guardian по-прежнему была подходящим партнером, поэтому я, отбросив наконец все свои сомнения, попросил их подготовить письмо за подписью главного редактора газеты Алана Расбриджера, гарантирующее следующее: материал сохранится в полном секрете; никакую его часть не опубликуют, пока мы не будем к этому готовы; его не разместят на компьютерах, подключенных к Интернету или любой внутренней сети. Расбриджер согласился, и мы подписали договор. После этого я подготовил зашифрованный диск и передал им пароль, так что материал теперь был целиком в редакции газеты. Журналист из отдела новостей, снова веселый и добродушный, сказал, что готов изучать материалы, что будет на связи по поводу дальнейших планов, – и отправился в отпуск в Шотландию.