Джулиан Ассанж: Неавторизованная автобиография - страница 21

Мы были не слишком честолюбивы и не очень талантливы, но мы знали, что стоим перед чем-то неизведанным, доныне миру незнакомым. Мы, дети пригородов, из своих комнаток отправлялись на поиски глобальной компьютерной Сети. «Бурный ветер идет с севера»[23], – писал один из героевлевеллеров. Что же, возможно. Но в современном мире, «перевернутом вверх дном», мы могли назвать север югом и воздать Австралии должное. В любом случае наша энергия соединялась, пусть даже и бессознательно, во множество великих анонимных попыток вырвать свободу из рук невидимой власти. Некоторые из нас, возможно, сильно обманывались, ожидая от будущего благодарности, – но этого не случилось. Таких простаков, ставших жертвами собственных иллюзий, ждали только тюрьмы.

Истинное утро новой жизни принес нам не компьютер, а модем, ставший настоящим откровением. Заполучив его, я понял, что всё – кончилось. Прошлому пришел конец. Старого стиля больше не будет. Уже не существовало Австралии – той, какой она была. Не существовало мира – того, каким он был. Конец. Мне было около шестнадцати, когда снизошло это озарение, заключенное в маленькой коробочке, очень медленно набиравшей номера. До появления Интернета глобальная компьютерная субкультура существовала лишь на электронных досках объявлений. Эти изолированные компьютерные системы устанавливались, допустим, в Германии, и вы могли подключиться к ним, обменяться сообщениями или программами. И все вдруг оказывались соединенными. Конечно, была проблема со стоимостью международных звонков, но некоторые наши друзья научились мастерски манипулировать телефонными линиями. Телефонных взломщиков тогда стали называть фрикерами. Я слышал много чуши о том, как первые компьютерные хакеры обкрадывали банки и многое другое. Большинство моих знакомых хакеров интересовались лишь тем, как заполучить побольше бесплатного телефонного времени. Вот и весь их капитал. Но это действительно богатство – провести ночь, подключившись к заморскому опыту. Чувство новых открытий было просто космическим.

Уже через несколько дней после покупки модема я написал программу, которая указывала ему, как находить другие модемы. Она сканировала главные деловые районы Австралии, а затем и другие части света, пытаясь найти компьютеры с модемами. Я знал, что на конце телефонной линии ждет что-то интересное, и лишь хотел понять, к чему нас могут привести эти номера. То были чисто математические расчеты, игры с числами. На том этапе наши действия не имели ничего подрывного, лишь завораживающий процесс новых контактов, исследование мира и проникновение в самую технологически изощренную часть промышленной цивилизации – ощущение такое, будто ты поймал гигантскую волну и оседлал ее. Звучит несколько выспренно, но и чувства тогда были грандиозными, и я не готов преуменьшать их. Система была изощренной, а мы сами – нет, и многие из нас испытывали примерно то же, что в детстве, когда пытались попасть в заброшенные карьеры, перелезали через заборы и пробирались внутрь старых домов. Мы нуждались в том же притоке адреналина, который ударял в нас тогда. Сама дерзость от проникновения во взрослый мир вызывала очень острые ощущения.

Вот с чего начинается хакерство. Ты хочешь преодолеть препятствие, воздвигнутое, чтобы держать тебя подальше. Большинство преград сооружали по коммерческим мотивам, из-за сохранения денежных потоков; сначала мы считали, что ведем битву умов, и только со временем увидели зловещую природу многих барьеров. Их возводили, чтобы ограничить человеческую свободу и управлять истиной, – подозреваю, это стало еще одной разновидностью извлечения прибыли. Мы начали со взлома коммерческих планов некоторых компаний, и кайф был просто заоблачным. Как в первый раз обыграть взрослого в шахматы. Меня поражают люди, которые не понимают этого удовольствия, ведь оно идет от созидания, глубокого понимания чего-то непознанного и сотворения нового. Хакерство мы воспринимали как творческий прорыв, дерзкое предприятие, способ перебраться через высокие стены, возведенные для защиты власти, и изменить мир. Для людей, работавших на мировые компьютерные системы, удержать других от проникновения в них было вопросом управления в том смысле, в каком Оруэлл понимал государственный контроль; а для нас взяться за эти системы стало естественным следующим шагом в юношеских попытках освоения мира.