— Контракт на год, — буркнул дядечка. — Пятьсот тысяч долларов. Свой дом, пляж. Машина, прислуга.
— А отпуск?
— После года работы. Если мы, конечно, решим сотрудничать с вами дальше.
— Тогда мне это не подходит, — вздохнула Татьяна. — Извините, что отняла ваше время.
И направилась к двери.
Спиной чувствовала: мужчины озадачены. Возмущены. Очарованы. Неужели никто не захочет ее вернуть? Эй, Марк, взволнуйся!
И он решился. Произнес, когда она уже входную дверь открывала:
— Подождите, Татьяна Валерьевна.
— Я вас внимательно слушаю, — постаралась улыбнуться максимально очаровательно.
— Вы уходите, так и не изложив свою концепцию, — упрекнул парень.
— А зачем? — пожала плечами она. — Работать на вас я все равно не буду. А чирикать бесплатно не люблю.
— Тебе пару сотен подкинуть? За твои идейки? — рыхлый презрительно улыбнулся. И достал бумажник.
— За пять слов — слоган для модного журнала — мне заплатили десять тысяч. Американских долларов, — уточнила Татьяна.
— А мне вот даже интересно, — вновь подал голос иссушенный солнцем Марк. — Впервые вижу человека, кому не нужна работа мечты.
— Правда, Татьяна, почему? — поддержал его Филипп Борисович.
— У меня пожилые отец и мама, — пожала плечами Садовникова. — Я не могу оставить их на целый год и улететь на другой край земли.
— У вас будет целый дом. Кто мешает взять их с собой? — пожал плечами рыхлый.
«Реплика обнадеживает», — обрадовалась Татьяна.
Она вовсе не собиралась приглашать с собой ни отчима, ни тем более маму. Охота была на тропическом острове жить под тотальным контролем! Но раз спокойно позволяют ехать вместе с родителями — однозначно не ловушка и не подстава.
Садовникова решительно произнесла:
— А еще я хочу знать, кто вы такие.
И снова председатель высокой комиссии дал слабину. Буркнул:
— Марк, представь.
Загорелый кивнул на рыхлого:
— Филипп Борисович Терновой. Житель острова. Избранный мэр. А я — всем понемногу занимаюсь. В комиссии по культуре заседаю, наше единственное печатное издание редактирую.
— У вас и такое есть? — изумилась Татьяна. — Газета или журнал?
Терновой в раздражении постучал по столу костяшками пальцев.
— Танечка. Я понял, что тебе надо было подумать. Но твое время вышло.
Садовникова еще в университете научилась рассуждать на любую тему и лить воду, даже когда ничего не знала. Она понятия не имела, что ее ждет сейчас — «пятерка» или позор. Но главное — не молчать. Говорить уверенно.
— Благотворительность, театр — все это, безусловно, хорошо. Но хорошо для человека трезвого, с незамутненным разумом. А ваши жители, как я поняла, пьют запойно?
Филипп Борисович сделал отстраняющий жест, и она быстро добавила:
— Хорошо. Пусть не напиваются. Но «пина колада» каждый день. Скажете, не так?
Марк фыркнул.
— В этом и есть корень проблемы, — с важным видом изрекла Татьяна. — Нет стабильного ума без стабильной оболочки. Вам не благотворительность развивать надо, а прежде всего людям мозги на место поставить. Пропагандировать здоровое питание, спорт. Культ красивого тела. У вас есть волейбольная площадка?
Мужчины переглянулись.
Марк неуверенно ответил:
— У Кремера на вилле теннисный корт.
— Он матчи для других жителей проводит?
— Какие матчи? — хмыкнул мэр. — Так, с сыном постучат иногда.
— А я имею в виду общую для всех волейбольную площадку. У вас ведь имеется какой-нибудь парк? Там и устроить.
— Никто не пойдет, — заверил Марк.
— Конечно, не пойдет. Сначала придется всех вытягивать, организовывать. А потом войдут во вкус. Уверяю.
— У вас имеется опыт подобной работы? — пристально взглянул на нее Филипп Борисович.
— Массовиком-затейником пока не была, — улыбнулась Татьяна. — Но сама веду здоровый образ жизни. И отрекламировать могу что угодно. Вы об этом, несомненно, знаете.
Она самонадеянно считала: ей прямо сейчас отдадут работу мечты. Еще и поторговаться получится — за более высокую зарплату.
Но мэр снова развалился в кресле, распустил живот и отмахнулся от нее вялой ладошкой:
— Спасибо, Татьяна. Через неделю дадим знать, что мы насчет вас решили.
А Марк улыбнулся — грустно и виновато.
«Все-таки воскресенье насмарку».
