Джульетта стреляет первой - страница 3
Полное свинство!
Ведь только-только страна начинала добреть. Не под себя тянуть, но и ближнему помогать стремились. Не важно, ребенку или котенку. Люди искренне, с добрым сердцем, шли в волонтеры. Жертвовали. Ездили в хосписы и детские дома.
Народ благодарить надо. Подсказывать, кому и как еще помочь.
Но придорожные рекламные щиты пестрели общими словами, и у Тани складывалось четкое ощущение: «социальщики» лениво, без души осваивают государственные гранты. А на самих больных детей им решительно наплевать.
Таня — если могла — всегда бросалась спасать тех, кому худо. Даже в Тибет однажды летала — чтобы помочь умирающей девочке[1].
И сейчас — когда в коммерческой рекламе научилась всему — решила уйти в социалку. Использовать свой талант на благие дела.
Позвонила Демьяну — хедхантеру, кто уже лет пять помогал ей строить карьеру. Но тот решительно приговорил:
— Дело не для звезд.
— Я согласна потерять в деньгах.
— Правильней сказать — обнищать. Продашь машину, станешь на маршрутке ездить, — предрек собеседник.
— Все равно узнай.
— Хозяин — барин.
Через пару дней Демьян перезвонил, озвучил максимальную зарплату. Оказалась она ровно в пять раз меньше ее нынешней, и Таня малодушно признала: терпеть омерзительные московские зимы да еще получать за это гроши она никак не готова.
Помогала знакомой многодетной семье, бесплатно сдавала кровь — но трудиться продолжала на коммерческой ниве. Хотя все чаще прихватывал стыд — за собственное здоровье, молодость, красоту. За хорошую квартиру, новый автомобиль раз в три года, путешествия в самые соблазнительные дали. «Раз у тебя все хорошо, почему так мало помогаешь другим?» — нашептывала совесть.
Но идти в волонтеры она боялась. Фондам не доверяла. А внезапные порывы благотворительности не всегда удавались.
Попыталась однажды одарить нищенски одетую старушку с клюкой, выточенной из обломка доски, а та деньги отринула. Наградила высокомерным взглядом:
— Я не нуждаюсь в милостыне.
Нет, переустраивать человечество нужно глобально.
Шанс представился неожиданно.
Воскресным полднем раздался телефонный звонок. Таня не сомневалась: кто-то из подруг или кавалеров зовет в ресторан на бранч.
Но на проводе оказался ее агент по работе. Демьян.
— Ты дни недели перепутал? — чрезвычайно удивилась Татьяна. — Сегодня ведь выходной!
— Пожары всегда случаются, — хмыкнул он. — Я такую «морковку» для тебя раздобыл — класс! Но нужно прямо сейчас на собеседование ехать. В Новую Москву. К трем. Успеешь?
Садовникова опешила. В годы студенчества она, конечно, срывалась по первому свистку. Но в нынешнем статусе одной из лучших рекламисток Москвы ее переманивали совсем по-другому. Сначала всегда следовало предложение: более высокая зарплата, перспективы, бонусы. Встречаться часто вообще не просили. Все и без того прекрасно знали красавицу, умницу, сгусток энергии. А портфолио — реклама по ее сценариям — и так на всех центральных каналах.
— Не иначе, в Министерство культуры пригласят, — пошутила Татьяна. — Или к президенту в советники.
— Обижаешь! — гордо отозвался Демьян. — Все куда круче.
— Куда выше-то?
Сейчас девушка работала творческим директором в американском агентстве.
— Фактически свой бизнес у тебя будет, — важно изрек хедхантер.
— Зачем он мне? — фыркнула Садовникова.
Чтобы открывать собственное дело, учил великий отчим Валерочка, надо быть ушлым, беспринципным и гибким. Людьми в шахматы играть. Свою маржу высчитывать мгновенно, без калькулятора.
— Танюх, я тебе когда-нибудь лажу предлагал? — интимно молвил Демьян. — Раз звоню в воскресенье, говорю «приезжай», значит, дело на миллион. А по дороге почитай учебник. По твоей любимой социальной рекламе.
Хихикнул. Продиктовал адрес и самонадеянно трубку повесил.
Садовникова отложила телефон. Свой бизнес в области социальной рекламы. Сразу противоречие. Как можно делать деньги на добре?
