Чего она ведет себя, словно старуха?
Распрямила плечи и отправилась к зеркалу. Вглядывалась в лицо безо всяких поблажек — под яркой лампой, с близкого расстояния. Однако осталась довольна. Пусть по утрам она хандрит и мерзнет, но выглядит беспечной и юной. Единственную морщину между бровями (косметолог называла ее «складкой гордячки») они совместными усилиями побороли. Глаза блестят, цвет лица прекрасный. Раньше Татьяна обожала тестировать инновации — чудодейственные кремы, биодобавки, омолаживающие якобы процедуры. Нынче (годы прибавили ума!) поняла: нужно всего лишь высыпаться и по часу в день бегать. Обязательно на свежем воздухе. В любую погоду.
Низкое небо некрасиво переливалось всеми красками серого. Ветер выл тонко и злобно. Прохожие дружно сутулились, прятали носы в воротники темных, под стать погоде, курток.
Ей по-прежнему хотелось на диван, под плед и, может быть, даже грелку в ноги. Но Таня мужественно надела ярко-синие спортивные брючки, алый легкий пуховичок, шапку цвета летнего неба. Зашнуровала зимние кроссовки и бросилась противостоять лени и погоде.
Россыпь мокрого мутанта, то ли дождь, то ли снег, ударила по лицу. Прямо у подъезда (тоже мне, респектабельный район!) блестела под тонким ледком огромная лужа. Таня прыгнула, поскользнулась, едва не упала. В кроссовке хлюпнула вода. Но, вместо того чтобы чертыхнуться, девушка улыбнулась непогоде. Дерзко, с вызовом. И, огибая озерца грязи, побежала к парку.
Вернулась после пробежки распаренной и почти счастливой. Набрала ванну с пеной, нарезала витаминной закуски — киви, мандаринчики, пижонский кумкват. Принесла планшет, включила Штрауса, плюхнулась в воду, раскрыла журнальчик.
Глянец распахнулся на странице с тропиками. Красавица, шезлонг, коктейли. И солнца неизменный свет.
Татьяна хмыкнула, закончила из Блока: «Живи еще хоть четверть века. Все будет так. Исхода нет».
Мрачным февралем сложно не вспоминать о лете. В их рекламной тусовке народ вообще помешался. Многие бывшие сослуживцы ушли в дауншифтеры. Сбегали от депрессивной московской зимы на Бали, Филиппины, Гоа. Хвастались: если сдавать квартиру да еще подрабатывать удаленно, можно жить почти королевичами.
Таня восторги беглецов не разделяла. Она сама, конечно, тоже пробовала — благо зарплата немалая — уезжать зимой в теплые края. И всегда дня три искренне восторгалась лазурными водами океана, тропическими коктейлями, гламурными закатами, восхитительным бездельем. Но потом начинала отчаянно скучать. По отчиму с его бигосами и гуляшами. По мамочке с ее суматошной и навязчивой заботой. А главное — она искренне не понимала, чем в тропическом раю можно заняться. Йога, медитации, поиск внутреннего «я»? Но ей куда больше нравилось не копаться в себе, а действовать. Дайвинг, серфинг и кайтинг быстро надоедали. Мемуары писать? Она для этого слишком молода. Просто книги читать? И в Москве можно.
К тому же тропический расслабон очень быстро размягчал мозг. Таня всегда гордилась, что легко переключается с английского на французский и с ходу может придумать десяток слоганов — хоть про пиццу, хоть про карбюраторы. Но после трех дней купаний, безделья и коктейлей ум будто в спячку впадал.
— Так и надо, ты наконец начинаешь расслабляться! — поучали опытные дауншифтеры.
Но Таню состояние тотальной лени пугало и раздражало. Зачем жить, если ты овощ? Зачем вставать по утрам, если днем тебя ждет только слепящее море и раскаленный песок? Что за скука — когда никто тебя не разыскивает, не теребит, не прессует!
Лучше домой. Под серое, но родное небо.
Коллеги дружно причитали, что отвратительный московский климат вгоняет их в творческий кризис. Но Садовникова на отсутствие идей никогда не жаловалась. С азартом принимала все новые и новые вызовы. На просевший после кризиса рынок хочет выйти производитель роскошных авто? Возьмусь, богачи-покупатели в России всегда найдутся. Бывший советский завод наладил производство действительно натуральных соков, но не может пробиться сквозь яркие пачки суррогатов? Тоже выручим.
Многие коллеги-рекламисты в последние годы расслабились. Считали: потребитель —
