Незадолго до этого дня, красивая, живая, изящная Сусанна Брайдхэд, пользуясь свободным часом после обеда, вышла из своей мастерской на прогулку за город с книгой в руках. День был тихий, безоблачный.
Отойдя мили на две от городской черты, она постепенно поднялась на отлогую, но довольно высокую гору. Дорога извивалась между зеленых полей, и, поднявшись, Сусанна остановилась отдохнуть и оглянулась на красивые башни, соборы и зубчатые стены расстилавшагося внизу города.
Невдалеке от себя, на тропинке, она увидала разнощика, сидевшего на траве подле большего лотка с множеством гипсовых и бронзированных статуэток, которые он заботливо устанавливал, собираясь продолжать с ними путь. Фигуры были, разумеется, плохими копиями известных оригиналов и представляли мифические божества: Венеру, Диану, Апполона, Вакха, Марса, затем ученых, полководцев и пр. Разносчик встал, поднял лоток на голову и, крикнув «фиг-у-уры!», направился с предложением к незнакомке.
После некоторого колебания Сусанна сторговала две более крупные фигуры, Венеру и Апполона, и, расплатившись, бережно взяла их на руки, точно какое-нибудь сокровище.
Но только что продавец удалился, Сусанна смутилась своей ненужной покупкой и стала раздумывать, что ей теперь делать с этими несчастными фигурами. Они были такие высокие, да еще пачкали свежим гипсом. Делать нечего, Сусанне пришлось дорогой нарвать широких лопухов и обернусь в них свою громоздкую ношу, казавшуюся теперь целой охапкой зелени.
Заглядывая по временам под листья, чтобы убедиться, цела-ли рука у Венеры, Сусанна возвращалась с своей еретической покупкой в самый клерикальный из городов, и, пробираясь глухими улицами, вошла в мастерскую с черного хода. Покупку она пронесла прямо в свою комнату, и хотела сейчас-же запереть ее в комод, куда, однако, фигуры не умещались; она обернула их поскорее в бумагу и поставила на пол в углу.
Хозяйка её, мисс Фонтовер, была пожилая особа в очках, носившая что-то вроде монашеской мантии и отличавшаяся клерикальным целомудрием и нетерпимостью, вероятно, по званию содержательницы иконописной мастерской и церковной солистки. Она была дочерью пастора, после смерти которого осталась в стесненных обетоятельствах, и существовала небольшой лавкой церковных принадлежностей, которую и довела до значительных размеров.
Она постучалась теперь к Сусанне, чтобы позвать ее к чаю, и долго не получая ответа, вошла как раз в ту минуту, когда та поспешно обвязывала завернутые фигуры.
– Вы кажется что-то купили, мисс Брайдхэд? – спросила она, глядя на завернутые покупки.
– Так, вещицы для украшения моей комнаты, – нехотя ответила Сусанна.
– Ну что-ж! Хотя я думала, что довольно сделала по этой части, – сказала мисс Фонтовер, самодовольно оглядываясь на развешанные по стенам изображения святых в плохих рамах, не годные для продажи и потому уступленные для убранства этой мрачной комнаты. – Что это такое? Что-то крупное! – поинтересовалась она, прорвав щелку в бумаге и заглядывая в таинственную покупку. – Кажется две фигуры? Где вы их добыли?
– Ах, просто на прогулке, у одного разносчика с лотка…
– Изображения святых?
– Да.
– Каких именно?
– Св. Петра и св. Марии Магдалины.
– Ну хорошо, а пока идите чай пить и потом выписывайте ваш текст для оратории, если после чаю будет еще достаточно светло.
Это маленькое недоразумение только пуще возбудило в Сусанне желание еще раз развернуть и посмотреть запретный плод. И вот, собираясь ложиться спать и считая себя гарантированной от всякой помехи, она на свободе развернула своих богов. Поставив обе фигуры на комод, и с каждой стороны по свечке, она улеглась и начала читать книгу, о которой мисс Фонтовер ничего не знала. Это был том Гиббона, где она читала о Юлиане Отступнике. Случайно она взглянула на фигуры, казавшиеся такими странными в обстановке этой комнаты, и вдруг вскочила с постели и, взяв другую книгу, принялась за знакомую поэму
Ты победил, Галилеянин бледнолицый.
которую она прочла до конца. Затем она потушила парные свечи, разделась и напоследок задула свою свечку на ночном столике. Но долго экзальтированная девушка не могла заснуть.
