Примирившись с тем, что племянник не желает пользоваться ее финансовой поддержкой, Нелли пыталась уговорить его заняться каким-нибудь полезным делом. Она знала о его любви к природе, растениям и насекомым и уговаривала его попробовать силы в садоводстве, делая это не слишком педагогично: «Конечно, семена должны стоить каких-то денег; удобрения и инструменты тоже, -писала она Эрику в одном из писем, - но я надеюсь, что ты сможешь занять их или украсть»>197>.
К эсперантистскому движению, которое в то время всячески поддерживалось компартиями и отчасти ими финансировалось, а следовательно, и к супругу тети Нелли Эрик испытывал определенную симпатию, но относился к ним осторожно. Эрик предполагал, что вслед за эсперанто могут возникнуть другие варианты международных языков, не исключал, что когда-нибудь, в отдаленном будущем, будет единый международный язык, в основу положат один из наиболее распространенных современных языков, в результате чего начнутся свары между сторонниками той или иной ориентации>198>. А Блэр не хотел быть вовлеченным в эти дрязги. Здесь Оруэлл оказался неправ: единственный искусственный язык вскоре умер, поскольку Сталин счел его орудием шпионов и диверсантов, после чего компартии перестали поддерживать эсперантистов. Серьезных попыток создать новый международный язык предпринято не было.
2. Начало профессиональной публицистики
Эрик был решительно настроен заняться писательским ремеслом. Позже он постарался откровенно назвать четыре мотива, которые способствовали этому твердому решению:
«1. Чистый эгоизм... Жажда выглядеть умнее, желание, чтобы о тебе говорили, помнили после смерти, стремление превзойти тех взрослых, которые унижали тебя в детстве... Огромные массы человеческих существ в общем не самолюбивы... Но среди них всегда есть меньшинство одаренных, упрямых людей, которые полны решимости прожить собственные жизни до конца, и писатели принадлежат именно к этому типу. Я бы сказал, что серьезные писатели в целом более тщеславны и эгоцентричны, чем журналисты. Хотя и менее заинтересованы в деньгах.
2. Эстетический экстаз. Восприятие красоты мира или, с другой стороны, красоты слов, их точной организации. Способность получить удовольствие от воздействия одного звука на другой, радость от крепости хорошей прозы, от ритма великолепного рассказа.
3. Исторический импульс. Желание видеть вещи и события такими, каковы они есть, искать правдивые факты и сохранять их для потомства.
4. Политическая цель... Желание подтолкнуть мир в определенном направлении, изменить мысли людей относительно того общества, к какому они должны стремиться»>199.
Как видим, если отбросить «чистый эгоизм», то есть стремление к самовыражению, к признанию другими людьми собственной личности как чего-то стоящего внимания, и к тому же зарабатывать на жизнь, оставшиеся три причины оказываются главными, определяющими то, к чему стремился начинающий писатель. Он видел себя именно будущим автором социальной прозы, сочетающей изображение человеческих будней и судеб такими, какими они есть в действительности, с определением перспектив развития общества.
Нельзя сказать, что это была скромная задача. Эрик Блэр хотел стать своего рода прорицателем будущего, человеком, стремящимся предостеречь людей от опасных социальных путей, и в определенном смысле ему это удалось. Он вел самый скромный образ жизни, не работая, а тратя те деньги, которые отложил во время полицейской службы. В Париже Эрик решил попробовать свои силы в общественно-политической публицистике. Он попытался привлечь к себе внимание французской левой прессы, в чем ему сопутствовала определенная удача, хотя о каком-то значительном успехе говорить не приходилось. Редакторы нескольких газет и журналов, которые стояли влево от центра, но не считались партийными (хотя они были близки к социалистическим и даже коммунистическим кругам) через некоторое время заинтересовались бойким пером молодого человека, особенно имея в виду, что он остро критиковал политическую систему не Франции, а соседней Великобритании, причем излагал факты образно и просто. Так 6 октября 1928 года в газете «Ле Монд» (Le Monde) появилась статья Блэра о цензуре в Великобритании
