Макси открыл Джорджу мир настоящей музыки. Он играл ему разные произведения, рассказывал о великих композиторах, объяснял значение отдельных частей музыкального сочинения. Это разожгло любопытство Гершвина, и на Седьмой улице, в доме своего друга, у которого было фортепиано, начались первые пробы самостоятельной игры. Сначала он попытался правой рукой воспроизводить знакомые мелодии, в то время как левая тщетно старалась изобрести какой-нибудь подходящий фон. Затем он попробовал сочинять свои собственные мелодии. Одну из них он сыграл Макси. Тот сказал откровенно и вполне определенно: "Музыканта из тебя не получится, Джордж. Это уж точно".
В 1910 году в квартире Гершвинов между Второй авеню и Седьмой улицей, которая находилась над музыкальным магазином Саула Бирнса, появилось фортепиано. Так как недавно сестра Розы приобрела пианино, Роза тоже загорелась идеей иметь инструмент у себя в доме. Когда она думала о том, кто из семьи будет на нем играть, она скорее всего имела в виду Айру, а не Джорджа, так как с 1908 года он время от времени брал уроки музыки у своей тети Кейт Вольпин. Как только пианино было торжественно установлено в гостиной, Джордж буквально набросился на него и удивил всю семью, сыграв то, что он уже сумел подобрать на чужом фортепиано. Но несмотря на это, мать хотела, чтобы музыке учился Айра. По словам тетушки, Айра имел прекрасные музыкальные способности и тонкую, восприимчивую душу, но его успехи по части освоения сборника упражнений Бейера были более чем скромными. Заподозрив, что виной тому слабые педагогические способности тетки, которая души не чаяла в своем племяннике, мама решила нанять другого педагога. И вот тут-то — кстати, это произошло довольно скоро после появления в доме пианино, — освоив всего 32 страницы из Бейера, Айра решил на этом закончить свое музыкальное образование.
Первым учителем Джорджа была некая мисс Грин, которая, получая пятьдесят центов за урок, твердо вела его сквозь премудрости этюдов Бейера. С самого начала Джордж проявил неслыханное для него усердие и рвение. Теперь его видели только за фортепиано, иногда он занимался, но чаще импровизировал и сочинял. Он инстинктивно догадывался, что на уроках мисс Грин, формальных и неинтересных, он не найдет того, к чему так настойчиво и нетерпеливо стремился в своем желании постичь тайны музыки.
Сменилось три учителя, но ни один из них не сумел дать ему того, что он хотел. Двое из них, как и мисс Грин, были американцами. Третий, по фамилии Голдфарб, пользовался большим уважением в округе, так как был автором опубликованного сочинения "Марш Теодора Рузвельта", которое он всегда и повсюду носил с собой. Это давало ему право брать за каждый свой урок по полтора доллара. М-р Голдфарб носил роскошные длинные усы и имел барственный вид. Его подход к занятиям был, мягко говоря, оригинальным: не слишком утомляя себя гаммами, этюдами или хотя бы несложными пьесами известных композиторов, он сосредоточил все внимание на попурри на темы из опер, которые сам же сочинял. На такой диете он держал своего ученика.
Когда музыка начала вытеснять другие интересы и занятия, Джордж стал искать такие источники, которые смогли бы утолить его музыкальный "голод", потребность найти свое место в этом искусстве. Одним из них стало посещение концертов Бетховенского оркестра. Так назывался школьный ансамбль средней школы № 63, которым руководил Генри Левкович. Пианистом в оркестре был Джек Миллер, но, видимо, Гершвин выступал с ним в одном-двух номерах. (На фотографии, помещенной в журнале "Уорлд", запечатлен момент выступления оркестра, за фортепиано — Гершвин.) Видя, с каким энтузиазмом Джордж относится к занятиям, Миллер в 1912 году привел его в студию глубокоуважаемого им композитора и пианиста Чарльза Хамбитцера. Джордж сыграл Хамбитцеру увертюру к "Вильгельму Теплю", как учил его Голдфарб — в несколько преувеличенной манере, чересчур напористо и отрывисто. "Слушай, — обратился к нему Хамбитцер, — давай подкараулим того, кто научил тебя так играть, и дадим ему по голове, но только запустим в него не яблоком, а чем-нибудь потяжелее".
