— Вы лжете. Зачем?
— Вы полицейский? Нет! Поэтому я настоятельно прошу Вас покинуть мой кабинет! Сквозь маску загорелого привлекательного мужчины проступили уродливые черты. Гнев и страх преобразили его. Пальцы сильнее, чем нужно, дернули воротник, и я увидел маленький хрустальный шарик на золотой цепочке. Месье Бенар тоже это заметил:
— Вон! Убирайтесь прочь, я четный человек! Мне действительно нечего больше было здесь делать. А уж Софи я точно сюда не отпущу. Мы договорились с Чарльзом встретиться на обед в пабе «Янтарная капля». Пока я ожидал товарища, в голове оформился более или менее четкий план, и я не преминул поделиться им.
— Ну что же, тебе повезло. У меня кузен служит в полиции, думаю, он сможет нам помочь и уже к вечеру нужная информация будет у тебя на столе. Так и случилось. Я получил телеграмму, содержание которой подтверждало все мои догадки и опасения. Наступило время, когда следовало действовать быстро и наверняка. Я, безусловно, мог ошибаться в мелочах, но не в главном. «Вампир», о котором на каждом углу кричала пресса — это французский гипнотизер.
Единственное, что пока ускользало от моего понимания — это то, каким образом и для чего он заставлял своих жертв творить ужасные вещи, нападать на близких людей и совершать над собой насилие. Но, по сути, все подробности он расскажет полиции, когда мы с Чарльзом выведем его на чистую воду.
— Это записка для Чарльза Сеттона, вот его адрес, — крикнул я экономке, сбегая по лестнице и на ходу завязывая шарф, — Попросите кого-нибудь отнесли ее.
— Куда вы направляетесь?
— К пациентке! Мадам Деларош проводила меня сочувствующим взглядом. Как умная и понимающая женщина, она подозревала, что с этим делом все не так просто. Она не знала, что, кроме чемоданчика с лекарствами, я прихватил с собой еще кое-что, а если бы знала, ни за что бы не выпустила из дома. Еще будучи молодым врачом в дальних южных колониях, я приобрел одну крайне полезную и опасную вещь. Этим вечером, я, сжимая вспотевшей рукой гладкую рукоятку револьвера, постучал в дверь гостиничного номера, где проживал Поль Бенар.
Портье пропустил меня, так я мой чемоданчик служил пропуском в любые места.
— Что Вы тут… Я не дал Бенару договорить, впихнув того обратно в комнату.
Жестокость была мне чужда, но порой и она необходима, особенно для спасения невинной жизни.
— Месье Бенар, вынужден просить Вас поехать со мной. Кэб ожидает нас у выхода. Лицо француза побагровело:
— Как Вы смеете врываться ко мне?! Я обращусь в Посольство!
— Позже непременно обратитесь, — мне не осталось ничего, как показать ему револьвер, — Простите, но я настаиваю на своей просьбе.
— Мне нужно одеться. Дураком я точно не был, и пусть военной стезе я предпочел мирную, прекрасно понимал, что опасно давать ему шанс выкрутиться.
— Нет, идемте. Никогда я не чувствовал в себе такой прилив адреналина. Мы проходили мимо портье, и мне показалось, что сейчас Бенар закричит, и все пропало. Но, видимо, дуло револьвера, приставленное к его боку, умерило горячий французский темперамент. Очень скоро мы, к счастью, без приключений добрались до дома Браунов. И началась самая непредсказуемая фаза моего плана. Бенар молчал, но я ощущал волны ненависти, исходящие от него.
Дверь была не заперта, однако, по пути к спальне Элис, я не встретил ни одной живой души. Это пугало.
— Я не понимаю, что мы здесь делаем.
— Заткнитесь! Гипнотизер снова замолчал. Ко мне же подступала паника. Я позвал Чарльза, он не отозвался. Вот и комната Элис Браун. Сначала в нос ударил тяжелый запах, который я не перепутаю ни с чем. Потом я услышал звук, самый ужасный звук, который мне доводилось слышать.
— Боже, Элис! Элис! Я распахнул дверь и увидел девушку, склонившуюся над лежащим на полу Сеттоном. Он чуть слышно стонал.
— Seigneur, ayez piti? de nous…[1] — выдохнул Бенар, не делая попытки убежать. Я не знаю, что он сказал, но, как и он, я был в шоке. Красавица Элис, бедняжка Элис, еще вчера утром не способная даже передвигаться самостоятельно, смотрела на меня безумным взглядом, и лицо ее было перепачкано в чужой крови.
