— Это Лэс, — сказал он. — Она разбудит Пейшнс.
Спаньель захлебывался лаем. Дэн бросился унимать его. Вскоре он вернулся.
— Кто-то был в саду и ушел в сторону бухты.
Он побежал вниз по тропе. Я, в сильной тревоге, — за ним. Впереди сквозь тьму слышался лай спаньеля; чуть виднелись огни поста береговой охраны. Я первым очутился на берегу; тут же ко мне подбежала собака, виновато поджав хвост. Послышался стук весел; кроме пенистых волн, не видно было ни зги. За спиной раздался голос Дэна: «Бесполезно! Ушел!» — хрипло, так, словно волнение сдавило ему горло.
— Джордж, — сказал он, запинаясь, — это тот негодяй. С удовольствием всадил бы в него пулю.
Вдруг в темноте на море вспыхнул огонек, помаячил недолго и исчез. Не проронив ни слова, мы поднялись обратно на холм. Джон Форд стоял в воротах неподвижный, безучастный — до него еще не дошло, что случилось.
— Бросьте! — шепнул я Дэну.
— Нет, — возразил он. — Я хочу вам показать. — Он зажег спичку и медленно проследил на мокрой траве сада отпечатки ног.
— Смотрите, вот!
Он остановился под окном Пейшнс и посветил спичкой. Чьи-то следы, то ли от прыжка, то ли от падения, были явственно видны. Дэн поднял спичку над головой.
— А теперь смотрите сюда! — сказал он.
Ветка яблони пониже окна была сломана. Он задул спичку.
Мне были видны белки его злобных, словно у зверя, глаз.
— Хватит, Дэн! — сказал я.
Внезапно он круто повернулся и с трудом выговорил:
— Вы правы.
Но, повернувшись, он попал прямо в руки к Джону Форду.
Старик стоял подобно могучему колоссу, темнее тем! ной ночи, словно потрясенный чем-то, уставившись на окно. Нам нечего было ему сказать. Казалось, он и не заметил нашего присутствия. Он повернулся и пошел прочь, оставив нас стоять на месте.
— За ним! — сказал Дэн. — Ради бога, за ним! Долго ли до беды.
Мы пошли следом. Сгорбившись и тяжело ступая он поднимался по лестнице. Потом ударил кулаком дверь Пейшнс.
— Отвори! — потребовал он.
Я втащил Дэна к себе в спальню. Медленно повернулся ключ, дверь ее комнаты распахнулась, и вот появилась она — в ночной рубашке, со свечой в руке, лицо ее — увы! — такое юное из-за коротких кудряшек пухлых щек пылало. Старик — рядом с ней он гигант — опустил руки ей на плечи.
— Что это такое? Ты… у тебя в комнате был мужчина?
Она не опустила глаз.
— Да, — ответила она.
Дэн застонал.
— Кто?
— Зэхери Пирс, — ответила она голосом, прозвеневшим, как колокольчик.
Он изо всей силы встряхнул ее, опустил руки, потом опять поднял их, словно собираясь ее ударить. Она глядела ему прямо в глаза; он опустил руки и тоже застонал. Насколько я мог видеть, лицо ее не дрогнуло.
— Я его жена, — сказала она. — Слышите? Я его жена. Уходите из моей комнаты!
Она бросила свечу к его ногам и захлопнула перед ним дверь. Мгновение старик стоял, как оглушенный, затем побрел вслепую вниз по лестнице.
— Дэн, — сказал я. — Неужели это правда?
— Э-э! — ответил он. — Конечно, правда; разве вы не слышали, что она сказала?
Я был рад, что не мог видеть его лица.
— С этим покончено, — проговорил он наконец. — Теперь надо думать о старике.
— Что он станет делать?
— Отправится прямо ночью к этому малому. Казалось, он в этом нисколько не сомневался. И верно: один человек действия всегда понимает другого.
Я пробормотал что-то вроде того, что я здесь посторонний, и выразил сомнение, могу ли я вообще быть чем-нибудь здесь полезен.
— Да-а, — протянул он в ответ, — себя я тоже считаю сейчас только посторонним; но я поеду с ним, если он захочет меня взять.
Он спустился вниз. Через несколько минут они выехали со двора. Я видел, как они миновали выстроенные в ряд стога сена и въехали под темную сень сосен, затем стук копыт постепенно начал затихать во мраке и в конце концов замер вдали.
С тех пор я и сижу здесь у себя в спальне и все пишу вам, а свеча уже догорает. Я, не переставая, думаю, чем же все это кончится, и упрекаю себя в бездействии. И в то же время, что могу я сделать? Мне жаль ее — больше, чем я могу это выразить словами. Ночь такая тихая — за все время до меня не донеслось ни звука; спит она или бодрствует, плачет или торжествует?
