— Да да, и немедленно, — живо подхватила «королева», бритвенно сощурила глаз и как-то очень нехорошо двинулась к Варенцовой. — А вас, красотка из секретной службы, я сейчас…
Оксана услышала, как в «Хаммере» страшно и яростно, в точности как давеча под дверью ванной, закричал Тихон. На его крик отозвалось нечто вроде далёкого грома, это зарычал могучий Шерхан. В чём именно заключалась опасность, которой была заряжена белокурая немка, Варенцова не взялась бы сформулировать, но на всякий случай подобралась, готовясь к отпору… Однако тут фрау Киндерманн заметила серёжку, презентованную Марьяной, и точно налетела на стену. Резко округлила глаза и напрочь забыла все свои намерения, связанные с Оксаной.
— О, катцендрейк, о, кошачье дерьмо! Ладно, поехали.
Вот только сразу стартовать не получилось. Стоило шофёру приоткрыть дверцу «БМВ», как наружу пулей вылетел овчар. Едва отбежав на два шага, пёс присел в характерной позе, отставив приподнятый хвост… Видимо, животное слишком разволновалось, пока рвалось на помощь хозяевам из закрытой машины. Из кобеля лилось нескончаемо и полужидко, причём, как скоро выяснилось, процесс начался ещё внутри «БМВ». Водитель, ругаясь на чём свет стоит, полез наводить марафет…
— Чтоб я сдох, — заворожённо глядя на овчара, проговорил Коля Борода — Это ж дауфман![115] Я о них только в книжках читал…
Выражение его лица можно было приблизительно описать как «инфернальное восхищение». Человек сподобился лицезреть нечто отвратительное и ужасное, но и в своём роде совершенное.
— Звучит как диагноз, — задумчиво проговорил Фраерман.
Коле послышалась в словах шефа насмешка, и он торопливо принялся рассказывать, как накануне Второй мировой немецкие военные кинологи, работавшие в Висбадене, по прямому приказу из рейхсканцелярии озадачились выведением особо свирепой породы. И вывели, взяв за основу немецких овчарок. И назвали по своему начальнику Дауфману. И передали эсэсовцам. И те были в жутком восторге от того, с каким рвением дауфманы грызли несчастных зэков Освенцима, Майданека и Дахау. Потом на Нюрнбергском процессе им это припомнили, но было уже поздно. Дауфманы вовсю использовались как производители, активно передавая родительской породе свою отравленную генетику…
— Ну вот вы мне скажите, на кого он похож? На кого, а? — тыча пальцем за окошко, где неиссякаемо трудился кобель, вопрошал Борода.
— На гиену, — первой отозвалась Варенцова.
В машине воцарилось ошарашенное молчание. Действительно, пёс, необычайно крупный и мощный для немца, имел могучую переднюю часть при очень скошенном крупе. Теперь, после Оксаниных слов, стало заметно, что его пропорции несколько отличались от обычных овчарочьих. Широкие челюсти, предназначенные смыкаться в чудовищной хватке. Необъятная шея, туго набитая мышцами, чтобы эти самые челюсти имели силу дробить буйволиные кости. Кругловатые уши вместо привычных остроконечных «локаторов»… И пускай наука твердит о физической невозможности скрещивания гиены с собакой, как знать, чем в действительности занимались перед войной немецкие биологи? Если уж фашистские учёные вперёд всех построили дальнобойные ракеты и реактивные истребители и вплотную подобрались к атомной бомбе…
— Жуть, — снова за всех высказалась Оксана. — Интересно, у него все прививки сделаны? Не дай Бог, укусит кого…
— Укусит — я его сам в болоте утоплю, — мрачно пообещал Борода. — И прививками интересоваться не буду.
— Надеюсь, до смертоубийств не дойдёт, — сказал Фраерман. — Оксана Викторовна, вы не возражаете, если ваш котик ещё тут у меня посидит?
Странно, но Тихон, извлечённый из рюкзачка, кусать его и не думал. Наоборот, он уютно расположился у Матвея Иосифовича на коленях и знай себе умывался, наверное, намывал деньги. Пальцы вора, украшенные изумрудами и сапфирами, почёсывали ему то грудку, то горлышко. Кот не возражал — они оба были одной крови. Оба быстрые, хищные, опасные — и каждый любил гулять сам по себе.
— Да на здоровье, — кивнула Варенцова и откинулась на спинку кресла. Ей снова захотелось спать.
Уже сквозь дрёму она ощутила, как машины наконец тронулись. Головным степенно двигался «Хаммер», «БМВ», кое-как отчищенный от собачьей оплошности, ехал позади. На фоне брутального «янки-танка» он выглядел гламурным до отвращения.
