Джемо - страница 33

Вздохнул.

— Коли справишь наше дело, как надобно, всю деревню выручишь. Сам посуди! Я Сорику-аге сам веревкой руки связывал, а у отродья его в рабах буду! Разве можно такое стерпеть? Да ни одна душа в нашей деревне этого не стерпит, скажу я тебе. Бросят люди насиженные места, пойдут по свету горе мыкать. А кто их приютит? Беженцев пригреть — своим рабам дурной пример показать. Одно им остается — стать бродягами нищими.

Тут Джемо гёзлеме на блюде подает.

— Отведай бабо, как твоя дочка стряпает.

Погладил ее отец по спине:

— Должно быть, сладкие, как и ты сама.

Откусил, пожевал, глаза зажмурил.

— Ну и сладки! Чистый мед, а не гёзлеме!

Я у Джано спрашиваю потихоньку:

— А с чего это Сорик-оглу на вашу деревню зарится? За отца отомстить?

Джано не сразу ответил. Прожевал свой кусок, повернулся ко мне и говорит:

— И за отца и за Джемо. Он ведь у меня ее торговал, да не выгорело у него. А как агой станет, торговаться уже с нами не будет. Захотел — убил своего раба, захотел — повесил. Захотел — жену у мужа отнял. Одного его звериная душа хочет: силу свою над нами показать.

Заскрипел я зубами.

— Сам Азраил[30] у меня Джемо из рук не вырвет, — говорю, — я ему живо хвоста накручу.

— Да не-е! До тебя его лапища не дотянется, ты не из Карга Дюзю. Он на нашей шкуре отыграется. Втемяшится ему в башку отбить Джемо, нас же и пошлет к тебе, накажет нам вернуть девку в Карга Дюзю. Хитростью ли, уговорами ли, а чтоб привели ее, скажет, ко мне, и весь разговор.

Вытер Джано руки о полотенце, стал набивать свой чубук табаком:

— Вот с чего душа моя изводится, сынок. Страшнее той беды и не помыслишь. Отвести ее от нас путь один: не дать разбойнику над нами верх забрать.

— Аллах милостив, я в городе все улажу.

Успокоил я, как мог, старика. Спать легли до времени, чтоб назавтра спозаранку в дорогу снарядиться. Обнял я Джемо.

— Газель моя ненаглядная, — говорю, — куропатка нежная! Расставанье с тобой камнем на сердце легло. На три дня тебя оставляю, а душа болит, словно на три года. Хоть и при отцовском очаге остаешься, все мне неспокойно. А ну как Сорик-оглу сюда нагрянет!

Прижалась ко мне Джемо, голову мне на грудь положила.

— Не трави себе душу понапрасну, курбан, — говорит. — Знай, пока жива буду, никто, кроме тебя, ко мне не притронется. Всякому, кто на меня глаз положит, сама глаза выцарапаю, а сил не станет, себя на месте прикончу. У меня за пазухой твой кинжал лежит. Я его, из дома уходя, прихватила…

Джано растолкал меня до петухов.

— Поспешай, староста уже ждет!

Вскочил я, оделся. Джемо сладко спала, не решился я ее будить, только губами к щеке ее притронулся.

Оружие — за пояс, суму с едой — за плечи и пошел. На дворе уж две лошади стоят, староста их привел. С Джано обнялись крепко.

— Оставляю Джемо под твою защиту, бабо!

— О том пусть твоя голова не болит! Сорик-оглу нас голыми руками не возьмет. Мы и отцу его ручищи скручивали, а с ним уж управимся. Ну, пошли вам всевышний благополучия!

Вскочили мы на лошадей, тронули поводья. Джано нам вслед кричит:

— Через ущелье Чакал езжайте! Там, в низинке, вас никто не высмотрит!

Так мы и сделали, повернули лошадей на ущелье Чакал.

Приезжаем в город. В городе первое дело — своих знакомых разыскать. Толкнулся к начальнику отдела, что меня в армию посылал, — на его месте уж другой офицер сидит. Не стали мы с ним толковать, пошли к писарю в отделе регистрации. Как глянул он на меня, враз признал, шельмец, по-курдски со мной поздоровался.

— Что пороги обиваешь? — говорит. — Или метрику потерял?

— Нет, ага, не потерял, — отвечаю. — Другая у нас беда.

И рассказал ему все как есть, без утайки.

— Нам, — говорю, — только узнать, как там у вас в купчей прописано. Кто в деревне Карга Дюзю хозяин: сын шейха Махмуда или Сорик-оглу. Нету у нас в городе своих людей, один ты. Вот и всем миром бьем тебе челом: пособи нам, сделай такую милость.

И протягиваю ему золотой. Тут глаза у него враз повеселели.

— Что ж, — говорит. — В отделе купчих у меня свой человек есть. Он мне что брат родной. Вместе пьем, вместе едим. От него ни в чем отказу не будет. Вы тут погодите, а я добегу до него. Авось ваше дельце и обделаю.