— Вы уверены? — тихим голосом спросил Мэггс, и от этого голоса у мистера Бакла побежали мурашки по телу.
— Да, уверен. Клянусь, что не знал.
— Во всяком случае, я не взломал ваш замок, мистер Бакл.
— Спасибо, Мэггс, это благородно с вашей стороны.
— Я не стал бы его взламывать у вас, поскольку это того не стоит.
— Да, я тоже так думаю, — быстро сказал мистер Бакл. — Но вор с улицы может этого не знать.
— Почему же? Ему достаточно заглянуть в окно вашей кухни.
— В окно моей кухни? А что бы он там увидел?
— «Трафальгар Доултон».
— «Трафальгар Доултон»?
— Да, «Трафальгар Доултон» в вашем буфете. Я отлично знал, что не найду в этом доме ни одного ценного серебряного блюда, раз здесь пользуются сервизом «Трафальгар Доултон». Я вижу, что напугал вас. Простите. Теперь я, пожалуй, зажгу свечу. Вы хотите, чтобы я это сделал?
— Вы так много знаете о сервизе «Доултон»?
— О, конечно, сэр. Мне положено это знать, таковы правила.
— У них всех тоже такие… правила в их работе?
— Вы хотите, чтобы я зажег для вас свечу?
— Я обедал во многих знаменитых домах, — промолвил Перси Бакл, — у богатых людей, и все они предпочитают сервиз «Трафальгар Доултон».
— Возможно, многое изменилось, пока я отсутствовал. Я был заграницей, сэр, как вам, возможно, уже сказали.
Воцарилась долгая пауза.
— Нетрудно догадаться, Мэггс, что вы были заграницей. — Бакл уставился в темноту. Самая темная часть ее двигалась. — Что вы делаете? — не выдержав, крикнул он.
— Прячу сыр туда, откуда его взял.
— Что ж, хорошо, — согласился Перси Бакл. — Мы поговорим о ваших путешествиях в другой раз. А сейчас отправляйтесь поскорее к себе в постель, Мэггс, ибо завтра нам понадобится в доме ваша сильная рука.
Сказав это, Бакл поспешил вернуться к себе и закрыл дверь своей спальни на засов.
В спальне было темно. Ощупью отыскав кровать, он лег в сонные объятия своего Доброго Компаньона.
— Это был он?
— Молчи, говори мне на ухо. Да, это был он.
— Он не набросился на вас?
— Он, возможно, не убийца, но признался в том, что вор. Сам сказал мне это с наглой гордостью. Я, мол, вор, но при этом очень хороший вор. Рассказал и об их воровской профессии, о том, что они крадут, а что нет.
— Значит, он честный человек.
— Он был пьян. А я был слишком мягок с ним.
— А какое серьезное преступление он совершил?
— Помолчи, Мерси. Он сделал себе бутерброд с сыром.
— А вы не хотите съесть ваш бутерброд с сыром?
— Ты добрая девушка, — сказал Перси Бакл и на время замолчал. А затем тихонько вздохнул.
— Неужели? — ответила она.
— Повернись, — сказал он.
— Вы должны сказать: «Повернись, моя красавица».
— Да, — согласился Перси Бакл и зарылся лицом в ее черные, как уголь, волосы. — Повернись, моя красавица, и покажи мне свою милую белую попку.
Так на короткое время хозяин дома забыл о своем сервизе «Трафальгар Доултон» и способностях некоторых видеть в темноте, как кошки.
— Твой отец говорит, что ты пренебрегаешь своими старыми друзьями с Флит-стрит, — сказала мужу Мери Отс.
Он был удивлен, услышав эти слова от нее, и не менее удивлен тем, что, войдя в темную спальню, нашел ее бодрствующей. Он надеялся, что она уже спит.
— Он говорит, что ты считаешь прессу недостойной тебя.
— Мери, — прошептал он, — сейчас полночь.
— Твой отец сказал, что ты никогда не отвечаешь на телеграммы газеты «Кроникл».
— Ради Бога, Мери. Мой отец дурак.
— Ты всегда так говоришь.
Тоби подошел к окну и посмотрел на улицу. Ветер, вначале дувший с востока, теперь с воем дул с севера и гнал по улице пустую бочку. Она катилась прямо посередине мостовой.
— Когда ты говорила с моим отцом?
— Он был здесь в полдень и забрал картину.
— Какую?
— Картину Маклиза.
— О черт! — воскликнул он.
— Тише, ты разбудишь Джона.
— Мери, как ты могла позволить ему украсть нашу картину?
— Нет, нет, он не украл, — ответила Мери и села на кровати. — Он хочет отдать ее почистить своему другу в Уайтчепеле. Это все виновата сажа от нашего камина в Фарнивалс-Инн. Он ведь тебе говорил об этом.
— О Господи.
— Тоби, не злись так. Я уверена, что он вернет ее.
— Тогда ты знаешь больше моего, — раздраженно ответил Тоби. Он рассчитывал сам продать эту картину. — Моему отцу ничего не стоит соврать, лишь бы деньги остались в его руках.
