«Ну ладно, – проворчал он, – что нужно выяснить?»
«Как думаешь, ты сможешь выследить Орбана, чтобы он тебя не засек?»
«Не смешно, босс. Вопрос в том, смогу ли я выследить Орбана и не проверить, насколько глубоко я могу вонзить в него клыки.»
«Хм. Ну как, сможешь?»
«Может быть. Что ты хочешь узнать?»
«Я хочу проследить за ним.»
«Есть предположения, где он может быть?»
«Начни с «Колпака».»
«Ладно. Сейчас? Или есть еще задания?»
«Потом будут еще.»
«В этом-то я не сомневаюсь, босс.»
«Но пока что все.»
«Осталось выяснить одну вещь.»
«Да?»
«Как мне отсюда выбраться?»
«То есть? Через… а, ну да.»
Я скривился и дернул за бечевку, вызывая Михея, чтобы тот открыл окно. Все равно скоро мне предстояла встреча с очередной миской великолепного супа.
Следователь: Вот что получается, когда каждый исходит из своих собственных интересов.
Бораан: А из чьих интересов каждый должен исходить, сударь?
Следователь: Из моих, конечно же.
Лефитт: Увы, некоторые персоны столь эгоистичны.
(Миерсен, «Шесть частей воды». День Второй, Акт IV, Сцена 5)
Михей неподдельно порадовался, что я могу есть сам, хотя в прошлый раз я уже это делал. Следовало бы обидеться, но почему-то я не придавал этому значения. Парень помогал мне, а меня бесило, что я обязан ему и графу. Пытаясь отвлечь его внимание, а заодно и свое собственное, от текущих дел – клянусь, исключительно для этого! – я спросил:
– У тебя большая семья?
– Довольно-таки. Три сестры, четыре брата. Это те, кто выжил, – добавил он безразлично.
– Работаете на земле?
Он кивнул.
– Сейчас – на графа.
На том можно было бы и закончить, но мне отчаяно хотелось поговорить хоть о чем-нибудь.
– Сейчас?
– Ну, сколько я на свете живу.
– А до того?
– Конечно, на старого барона. – Он понизил голос. – Он был злодей. Купался в крови юных девственниц.
Тон абсолютно серьезный.
– Ну, – проговорил я, – такое занятие, конечно же, должно именовать злом, но я как-то сомневаюсь, что это доставляло ему удовольствие.
Кажется, мое замечание поставило Михея в тупик.
– А что с ним стало? – спросил я.
– Была великая битва между бароном и графом, и в конце концов граф загнал барона в преисподнюю.
– Слушай, а где она, эта преисподняя? Всегда было интересно.
Парень с подозрением посмотрел на меня, проверяя, не издеваюсь ли я. Так и было, но я натянул на физиономию маску вежливого интереса.
– Под землей, – наконец ответил Михей.
– Та еще была битва, должно быть.
Он уверенно кивнул, словно сам сражался там.
– Барон призвал демонов и дьяволов, и все светлые колдуны собрались вместе, чтобы одолеть их.
Я неопределенно хмыкнул. Интересно, тут хоть тень правды есть?
– Наверное, это было давно.
– О да. Во времена моего прапрадедушки.
Ну конечно же.
– Ясно. Наверное, тогда же и основали бумажную мельницу?
– Думаю, да, – кивнул он. – Граф ее построил. У меня там работают брат и дядя.
– В смысле, старый граф. Не тот, что сейчас.
– О, конечно же! Ему бы было хорошо за сто.
Я кивнул.
– Нынешний – его внук?
– По-моему, да, – нахмурился Михей.
Пожалуй, он не слишком следил за тем, как сменяются его владетели.
– Итак, была великая битва доброй магии и злой магии, и храбрый граф сразил мерзкого барона, и получил его достояние, и открыл бумажную мельницу, и с тех пор все живут счастливо.
– Э, ну где-то так.
Я уже лежал, но мой разум плотно занялся работой и не обращал внимания на состояние тела.
– А кто может знать подробности?
– Какие подробности, господин Мерс?
– Меня заинтересовала эта история. Я хотел бы узнать больше. Имена всех участников с обеих сторон, как протекало сражение, все такое. Может, напишу об этом книгу.
– Книгу? – пораженный, переспросил он. – Вы правда пишете книгу?
– Может, и напишу. Но для этого мне нужен кто-то, кто знает все подробности. Кто бы это мог быть?
– Отец Нойж.
– Ну да. Правильно. Отец Нойж. Не будешь так добр попросить отца Нойжа заглянуть ко мне, когда у него будет возможность?
– Конечно! – загорелся он. Кажется, парню понравилось быть причастным к созданию книги.
– Только не говори ему, зачем. Лучше я сам все объясню.
Михей радостно кивнул и умчался прочь, оставив меня наедине с собственными размышлениями. Впрочем, ненадолго; вернулся он взмыленный и сияющий.
