Все это приходит мне в голову, когда я брожу вокруг пруда и плаваю на волнах собственного умиротворения. Воистину сегодня прекрасный день.
Звонит мобильный, и я слышу голос Юлии, которая сообщает, что она уже здесь.
— Где же? — спрашиваю я.
— Выхожу к пруду слева.
Я оборачиваюсь и вижу ее, идущую по Бронной. Она улыбается, и солнце, светящее за ее спиной, придает ее каштановым волосам такой особенно теплый, бархатный оттенок.
— Привет, — говорит она, — у тебя какой-то сказочный вид, кажется, что ты помолодел. Знаешь, совсем как мальчишка.
И я смотрю на нее, дурацки улыбаюсь, и мне кажется, что опять наступил тот день, более года назад, и мы только что познакомились, и я снова слышу:
— Молодой человек…
— Да? — Я оборачиваюсь.
— Вы не подскажете, как проехать к Трехпрудному переулку?
— Вам надо повернуть чуть дальше направо. Хотя вряд ли вам стоит туда ехать. Парковаться на Трехпрудном в это время невозможно. А вы куда направляетесь? Возможно, я покажу вам более короткий путь.
— Спасибо большое. А вы тут гидом-экскурсоводом работаете? И всем, кто к вам обращается, подробно все объясняете и подсказываете наикратчайшие пути?
— Всем, кто обращается? Ну, безусловно, не всем.
(Господи, милая моя, если бы ко мне кто-нибудь обращался на улице в последнее время, исключая просьбу закурить! Сударыня, да вы первая, кто заговорил со мной за последний год на улице! Вы хотя бы понимаете всю ответственность и особую печать момента? Для меня, во всяком случае.)
Я вспоминаю наш диалог годичной давности, эти самые первые минуты нашего знакомства и спрашиваю ее:
— Юля, тебе сегодня на Трехпрудный не надо?
— He-а, мне сегодня надо гулять, болтать и всячески бездельничать.
— Тогда пойдем гулять. Знаешь, действительно, я сегодня ощущаю себя восемнадцатилетним мальчишкой…
— Это так здорово! Я давно таким тебя не видела. У тебя какие-то особенно хорошие новости?
— Ага. Ты знаешь, я чувствую, что сегодняшний день унесет все мои депрессии, перепады настроения и прочую ерунду. Я затеваю новый проект, и у меня такое свежее, эмоциональное чувство. Или мне так кажется, в общем, я очень хочу новизны.
Мы гуляем вокруг пруда, курим, обсуждаем присутствующую здесь неформальную молодежь и целующиеся парочки. И я рассказываю ей про свое попадалово с кокаином, про ментов, про жуткий стресс, про грядущий клубный проект, стагнацию в бизнесе клубной жизни Москвы. Сдабриваю все это клубными историями проектов в Штатах, Европе. Говорю о собственной готовности к проекту и о том, что все должно измениться и я очень в это верю. Еще я говорю ей, что устал от ежедневных кривляний, клубных девочек и клубных приятелей. Что мне хочется вернуться на десять лет назад, гулять здесь восемнадцатилетним студентом и чувствовать любовь, которой вокруг так не хватает, и чувствовать потребность любить и потребность отдаваться без остатка. А она слушает меня, ее глаза меняют цвет по мере моего повествования от грустно-зеленого до искрящегося изумрудного, и когда я заканчиваю, она гладит меня по голове и говорит:
— Прекрасно, тебе давно пора измениться. Знаешь, иногда мне кажется, что тебе нужно просто успокоиться и перестать совершать глупые поступки. Просто осмотреться и понять, что вокруг тебя столько любви и ты просто не хочешь ее замечать. А иногда мне страшно за тебя. Ведь на самом деле ты очень хороший, просто заигравшийся в циника. И тебе не нужны никакие маски, тебе нужно перестать себя раскачивать, и все будет очень хорошо. Просто поверь, что все будет очень хорошо.
— Юленька, я очень хочу поверить, очень. Я устал бороться со скукой, устал от бесцельных тусовок, пустых друзей и без-мазовых выходных. Мне очень нужно поверить. И еще мне хочется, чтобы рядом был кто-то, кто может сказать мне, что все действительно изменилось к лучшему… Я хочу, чтобы наступил момент, когда мне больше не захочется прятать свои эмоции.
— Момент наступит, мальчик мой, он обязательно наступит. Тебе только нужно снова стать восемнадцатилетним. И перестать замыкаться на окружающем негативе. И тогда прятать эмоции уже не будет никакой нужды…
