— Серов!»
ПИСЬМО МАРКЕЛОВА К МАКСИМОВОЙ
[6]«…Хочу рассказать о другом. Недавно я встретился со своей первой любовью, Ирой.
Мы с ней поговорили несколько минут (удивительно содержательный разговор: «Ну как?» — «Ничего!» — «А как вы живете?» — «Помаленьку». — «Вы теперь такой знаменитый!» И т.д.). Она не знала, как мне говорить: «ты» или «вы».
Она вышла замуж, изменилась, поблекла, посерела. Жизнь для нее — уже спокойная река. Жалко, что пришлось тут же расстаться. Наверно, нам обоим было о чем поговорить. Но она чувствовала себя страшно неловко, а я (может, потому, что помнил, как вечерами просиживал около ее школы) был сух и официален.
По-моему, мы вспомнили тот день, когда она, девочка в новенькой форме, уже тогда носившая капроновые чулки, пришла в мастерскую и увидела перемазанного сапожника, для которого пределом всех мечтаний было взять ее под руку.
Как незаметно идет время и как мы меняемся!..
Я тебе рассказывал о «конце» Серова. Не справился. С ним плохо. Или он болен, или…
Но интересен его заместитель. На первый взгляд это типичный «товарищ Бюрократов», которого, кстати, и не мог сломать Игорь Серов. Наоборот, «товарищ Бюрократов» похоронил Серова. А если подумать, на чем он держался? Ведь там было много молодых, толковых сотрудников. Ты опять будешь смеяться: мол, Маркелов, не упускает случая похвастаться.
Я вспомнил о Бюрократове не для того, чтобы похвастаться.
Ты знаешь, этот самый «барбос», как обзывал его Серов, был в свое время известнейшим спортсменом. Да, на лекции в институте нам о нем говорили.
Я смотрел его личное дело. Участник гражданской войны. Сначала одни благодарности, то есть человек был очень толковый, то есть он сам боролся с рутиной, ненавидел бюрократов, насаждал новое.
Когда он сломался? Когда он стал доволен самим собой? Когда он стал отставать? Когда он зажирел? Что привело его к этому?
Вот что интересно. Вот о чем нам надо думать.
К Октябрьским праздникам на торжественном вечере в управлении объявили благодарность, давали грамоты. Ему, конечно, ничего. Развалил работу. Я еще спас его от выговора напоследок.
Но ты бы посмотрела на него в тот момент! Морщины у него дрогнули и поползли вверх. И брови совсем закрыли глаза.
Ты думаешь, хорошо уходить так на пенсию, проработав всю жизнь?
Последние годы все подпортили. Он начал думать больше о собственном престиже, чем о работе.
Но ты бы видела, как он целую неделю передавал дела новому заместителю! Они сидели до позднего вечера. Старик дрожал над каждой мелочью. Она, может, никогда и не понадобится, но он ничего не хотел уносить с собой: все рассказать, всему научить. Новый начальник, пришедший вместо Серова, наблюдая это, рассказывал, что его самого чуть слеза не прошибла. И он предложил старику подождать с пенсией.
— Где уж мне, молодые люди, я человек конченый.
Так и сказал: «конченый». А ведь он мог, черт возьми, работать! И здорово работать. И погубил его Серов. Вместо того чтобы дипломатично, вежливо убедить старика, кое в чем перевоспитать его, Серов объявил ему войну.
Старик ушел на пенсию. Будет возиться с внуком (он его зовет Коленька), играть в шахматы на бульваре, решать кроссворды, замечать ошибки в газетах и наводить порядок на кухне. Вот, собственно, окончена жизнь. Очень коротка эта человеческая жизнь. Мы должны дорожить каждым днем, никогда не успокаиваться, никогда не быть довольным собой: ведь задачи наши огромны. А кто останавливается, того жизнь выбрасывает. И мы не должны во всех этих мелочах быта, в сутолоке будней, в дыму юношеского честолюбия терять главную цель нашей жизни.
Меня всегда преследовал образ человека (сейчас он стал похож на старика барбоса), который к концу своих дней понимает: он не выполнил того, что мог и обязан был сделать.
Мы не можем позволить себе такой роскоши».
