– А вы что там бывали?
– Нет, не был, и слава Богу, – сказал он так, будто речь идет о преисподние, – приходилось мне по роду службы, сталкиваться с ними. Я ведь зам по БиОР, – сообщил он, ничего не говорящую мне аббревиатуру, но потому с каким выражением он говорил, можно решить то, что говоря о себе, он Господь Бог и не меньше, – что бы вы понимали, я заместитель начальника по безопасности и оперативной работе, – сказав это, он вытянулся.
На моих глазах он превратился в какого-то павлина, из передач по каналу «Diskoveru», которые смешно вытягивают шею, раскрывают хвосты, пытаясь произвести впечатление на самку.
– Юля, работаю я в исправительной системе и ежедневно имею дело с отъявленными негодяями, в том числе и с Тувинцам, и скажу я вам, может выпьем, – взглянул он на меня.
В знак согласия я кивнул головой, поглощая буженину. Он быстро наполнил рюмки.
– Выпьем, – поднял он рюмку, – за то, чтоб у нас всё было, и нам ничего за это не было, – произнося тост, он как-то странно улыбнулся, видимо вспомнив именно то, благодаря чему у него, что-то появилось, но мысль о том, что за это могут наступить негативные последствия, тяготит его. Типичная жизнь Российского чиновника.
Выпили, я практически смёл всё то, что было на столе и еще не чувствовал себя сытым.
– Юля, я прервался, прошу прощения, – лебезил он, – и вот тувинцы, такой народ, скажу я вам, неуправляемый и непробиваемый.
Юля смотрела на него, не отрывая глаз, судя по всему ей было интересно.
– Понимаете, что я имею в виду?
– Не совсем, – ответила она.
– Наша исправительная система, это не Европейское сюсюканье, к преступникам у нас особый подход, есть особые учреждения, где к этим подонкам применяют древние, но очень эффективные методы. В одном из таких учреждений работает ваш покорный слуга, – чуть поклонившись, продолжил он, – задача таких учреждений заключается в исправлении, или как говориться «в ломке», особо отъявленных, воров в законе, криминальных авторитетов, лидеров ОПГ, радикальных правдолюбов. Скажу вам честно, у меня исправлялись все и отказывались от принципов, которыми жили долгие годы, – сжав ладонь в кулак, явно зверея от воспоминания применяемых методов. – Но вот тувинцы…… Выпьем?
– Я пас, – отказался я, радуясь за тувинцев всей душой.
– Вы Юля? – схватил он коробку с вином, готовый наполнить ей бокал.
– Нет, у меня еще есть, – подняла она бокал, наполненный чуть больше половины.
– Совсем не много, – настаивал он.
Юля ничего не ответила, и он долил вина. В купе я находился как неодушевленный предмет, как биологическая камера, ведущая видео и аудио наблюдение. Я не существовал для него, слившись со стеной, что меня вполне устраивало. Такие как он – очевидные звери! Абсолютно не отличающиеся ни чем, а порой на порядок превосходящие тех, кому по роду службы они обязаны показать гуманность и Верховенство закона, напротив, уничтожают людей, озлобляют их и со спокойной душой отправляют в общество. Вероятно, он считает себя настоящим мужчиной, брутальным мужчиной, а такие как я на его фоне считаются офисными серыми мышами. Жаль тех людей, кто находиться под гнетом этого кровожадного создания. Я смотрел в его глаза, видя сияющие небоскребы тщеславия, из его уст лился яд, а из брюха выпирало надутое, детское, ранимое эго, дыры которого он латал, втаптывая в грязь всех тех, до кого дотягивалась его нога в берцовом ботинке. Он с остервенением топтал, стараясь как можно сильнее измарать людей. Он ненавидит людей, он уничтожил бы нас всех до единого и все потому, что он не имеет в себе ничего из того, что присуще людям.
– И вот тувинцы, – пьянеющим голосом продолжил он, – особые отморозки, с ними приходилось потеть, что бы они понимали, куда попали и где их вещи, – засмеялся он, – а воспитываем мы так сказать, не по Макаренко, – практически истерически разразился он хохотом.
Не исключаю, что этот оборотень, Омский подполковник и удостоился бы большего внимания одной из красивых девушек Ижевска, если бы не его повествования о пытках, которые безумно испугали Юлю.
Я надел куртку, взглянул в глаза Юли, читая мольбу не оставлять её. Оборотень с капающими слюнями не обратил на меня никакого внимания, не предлагая кому – либо из нас выпить. Открыл новую бутылку коньяка, налил рюмку и опрокинул её, в свою мерзкую пасть.
