— Собралось шесть человек гостей да мы с Галей. Гости подходили неравномерно, опаздывали, шли прямо с работы, поэтому мы сперва пили чай. Когда все собрались, я достала из холодильника бутылку шампанского. Уже часов девять было. Только Миша — это мой брат — хотел ее открыть, как звонок в дверь. Знаете, в таких случаях всегда оживление: мол, кто-то подоспел вовремя. Хотя гостей больше не ждали. Я в это время резала пирог, пошла открывать Галя. Теперь-то, поздним умом, вспоминаю, что шла она неохотно. Я даже сказала, что к своим гостям не спешит. И теперь, опять-таки поздним умом, вижу, как она побледнела. Или уж кажется?
Унесенная памятью во вчерашний день, она так долго молчала, что я не вытерпел:
— Милица Петровна, что дальше?
— Пошла открывать, и нет ее. Нет и нет. Первым забеспокоился Миша, решил заглянуть в переднюю. По-моему, он вскрикнул. Гости вскочили и гурьбой побежали туда. Я тоже, с ножом в руке, которым резала пирог. Боже… Галя лежит без сознания на лестничной площадке. И никого нет.
Милица Петровна перевела дух, хотя говорила медленно и переводить дух ей, кажется, было не с чего. Она вновь замолчала. Теперь я не торопил, сам ошарашенный жуткой картиной, увиденной с ее слов. А может быть, я не торопил, потому что знал, кого увидела Галя?
— Дочь перенесли в комнату. Конечно, все подумали, что ее ударил какой-то хулиган. Ощупывали, осматривали, но крови не было. Вызвали неотложку. Врач определил глубокий обморок. Ну, гости разошлись, шампанское не пили. День рождения…
— Отчего же она упала в обморок? — спросил я с какой-то фальшивой интонацией.
— Алик пришел.
— Так-таки и пришел?
— Стоит на площадке, в костюме, но костюм какой-то белесый и висит складками, как саван.
— Что-нибудь говорил?
— Стоял молча, но взгляд, по словам Гали, такой, что ей стало плохо…
— Милица Петровна, — перебил я описание покойника на лестничной площадке, — как у Гали со здоровьем?
— Росла нормальным ребенком.
— Что она делает сейчас?
— Лежит и смотрит в одну точку.
Милица Петровна ждала моих новых вопросов. Да нет, она ждала уже не вопросов, а помощи — в ее взгляде забрезжила та вопрошающая надежда, которая пробовала оценить мою готовность к этой помощи. Но здесь нужен не следователь, а психиатр. Я подумал о психиатре, а Милица Петровна встрепенулась:
— Допустим, ей почудилось… А я, а гости?
— А что гости?
— Слышали звонок, Миша даже хотел сам открыть дверь.
— Милица Петровна, в жизни бывают невероятные совпадения.
— Здесь какое же совпадение?
— Например, мальчишка позвонил и убежал. Галя вышла, а ей почудилось.
— Помогите нам, — жалобно попросила Юревич, не поверив моему объяснению.
Мне хотелось сказать суровым голосом, что я занят, что надо обратиться к следователю из области, что все это глупости и мистика, что, в конце концов, почему они с дочкой ходят именно ко мне? Но забрезжившая в глазах Милицы Петровны надежда разгоралась. Она, черт возьми, думает, что мы ловим не только преступников, но и духов.
— Оставьте ваш домашний телефон, — обреченно попросил я.
Через час мой кабинет станет филиалом порноателье — начнутся очные ставки меж проститутками и Кокосовым, меж приличными женщинами и неприличными, меж зрителями порнофильмов и опять-таки Кокосовым.
Через час я не смогу отлучиться, чтобы выпить стакан чаю.
Считается, что следователь занят своим прямым делом: высматривает отпечатки, обыскивает, допрашивает, спешит на место происшествия… Но добрую половину своего рабочего времени я трачу совсем на другое; на то, что трудно поддается определению одним словом. На преодоление бюрократизма, бесхозяйственности и неумения людей работать. К примеру, полчаса названиваю в жилконтору, чтобы получить характеристику на жильца; или уже час звоню на предприятие разным официальным лицам, чтобы договориться о собрании коллектива и доложить о преступлении их товарища; или занимаюсь устройством в гостиницу свидетеля, вызванного из другого города; или ищу супругу арестованного, чтобы спросить по поручению мужа, будет она ждать его или нет…
А то вот ищу дух, вернее, зомби Алика, приходящего на день рождения.
