Когда есть два пути, нужно идти третьим.
Я снял трубку, набрал номер уголовного розыска и сказал почти льстивым голосом:
— Боря, хорошо иметь друзей в милиции.
— Слушаю, Сергей Георгиевич, — понятливо усмехнулся Леденцов.
— Газеты читал?
— Насчет «профессора»?
— Там, кстати, и милиция упоминается.
— Сергей Георгиевич, вам «профессор» нужен?
— Именно. Кого-нибудь на примете держите?
— Примеривали, но никто не подходит.
— Надо его изловить.
— Само собой, Сергей Георгиевич.
— А пока бы гражданку К., а?
— Если жива-здорова, то сегодня же будет у вас.
— Боря, хорошо иметь друзей в милиции.
— Иметь друзей в прокуратуре тоже неплохо.
Я перечел заметку. Что-то в ней казалось нелогичным. Почему гражданка К. пошла в газету, а не в милицию? Допустим, это ее право. Почему на пропажу жалуется только гражданка К., хотя «профессор» посетил несколько квартир? Видимо, с другими корреспондент не беседовал. Может быть, меня смущает звание «профессор» и необычность повода для проникновения в квартиры?
Разве я забыл «дизайнера», ходившего по домам и предлагавшего сооружать диковинные интерьеры, а после его обмеров и простукиваний стен таинственным образом пропадали японская радио— и видеоаппаратура; разве я забыл «тимуровца», посещавшего немощных старушек, у которых тут же терялись упрятанные пенсии?… А «народная артистка», походившая, как двойняшка, на народную артистку и посему четырежды в году побывавшая замужем за Героем Труда и за капитаном дальнего плаванья, за директором института и за генералом… Мне ли удивляться способам мошенничества?
Мысли, не сбиваемые посетителями и телефонными звонками, пошли в свободном и странном направлении: мошенники существуют за счет простодушных, я люблю простодушных, тогда пусть будут мошенники — лишь бы жили простодушные…
Звонок сбил опасный для следователя ход мыслей.
— Сережа, — Лидин телефонный голос всегда был настолько высок, что казался девчоночьим. — Ты читал газету?
Я удивился: зная следственную работу, Лида никогда не звонила по пустякам. Уловив мое недоумение, она поспешно добавила:
— Сережа, меня коллектив попросил…
Видимо, женщины се лаборатории прочли заметку, распалились, вспомнили обо мне и упросили Лиду взяться за трубку. Ученые любопытны. Только почему их любопытства хватает на… Напиши в газете, что четвертая часть продукции кондитерской фабрики выносится под кофтами, что с мясокомбината тоннами волокут колбасу и говядину, что нетрезвые водители ежедневно давят людей десятками, что стаи хулиганствующих подростков нечеловечески бьют людей и друг друга, что пьяные мужики ходят-бродят в своих отдельных квартирах… После этих сообщений никуда звонить не станут. Но вот напиши о проститутке, промышлявшей на проспекте, о наркомане, курившем «травку», или вот о «профессоре», искавшем покойников, — вот тут как бы очнутся от векового сна и потребуют мер и наказаний.
— Так о чем просит коллектив?
— Узнать подробности.
— Про «профессора», что ли?
— Сережа, женщин интересует…
— Перстень с бриллиантом, — добавил я.
— Представь себе, нет. Зачем ему были нужны умершие?
— Не нужны.
— Почему же ходил?
— Мошенник, украсть что-нибудь.
— Сережа, ты непременно расспроси его об умерших.
— Сперва нужно поймать.
— Разве ты его не знаешь? — удивилась Лида.
— Ты спросила так, будто мошенник всем хорошо известен, в том числе и тебе, — пробубнил я, поскольку всегда бубню или бурчу, когда раздражаюсь.
— Мне известен.
— Откуда же?
— Ты рассказал.
— Как я мог рассказать, когда только сейчас о нем прочел?
— Сережа, это Смиритский.
Не знаю, сколько я молчал: телефонное время другое, и паузы кажутся гораздо длиннее. Не дождавшись моих слов, Лида виновато положила трубку. А ведь я хотел ей сказать что-то интересное и очень умное. Впрочем, говорил уже не раз…
Главные враги интуиции — дураки и ученые. Главные защитники интуиции — женщины.
