— Не мог бы ты помочь человеку в нужде? — спросил старик. Да еще с таким ирландским акцентом, что Элефанти понял с трудом. Несмотря на хрупкость, голос звучал ясно, и говорил старик солидно и уверенно, словно войти в товарный вагон одного из самых непредсказуемых контрабандистов Бруклина в три ночи — так же просто, как пойти в магазин и попросить фунт болонской колбасы.
— Смотря что за нужда, — сказал Элефанти.
— Меня прислал Сальви Дойл, — ответил старикан. — Сказал, ты можешь меня выручить.
— Не знаю никакого Сальви Дойла.
Престарелый ирландец усмехнулся и оттянул бабочку.
— Он сказал, ты можешь кой-чего перевезти.
Элефанти пожал плечами.
— Я простой бедный итальянец с компанией по грузоперевозкам, мистер. И сейчас мы заработались допоздна.
— Стройка?
— Где-то стройка. Где-то хранение, где-то перевозки. Ничего особенного. В основном арахис и сигареты. — Элефанти кивнул на несколько ближайших ящиков с ярлыком «Сигареты». — Тебе сигарет не надо?
— Нет. Вредно для горла. Я певец.
— Что за песни поешь?
— Самые лучшие, — беспечно ответил старик.
Элефанти подавил улыбку. Не смог удержаться. Казалось, старый хрыч и дышит-то с трудом.
— Тогда спой, — сказал он. Сказал шутки ради и очень удивился, когда старик размял шейные мышцы, прочистил горло, встал, воздел небритый подбородок к потолку, развел тощие руки и разразился роскошным чистым тенором, наполнившим помещение великолепными переливами песни:
Как помню, стояли мгла и мороз,
И взялся Гудзон в берег бить.
Наш пастор на дрогах девушку вез
В могилку ее уложить.
Накрыта Венера, закрыты глаза,
Однажды была Виллендорфа краса,
В неглубокой могилке лежит…
Он прервался из-за приступа кашля.
— Ладно-ладно, — сказал Элефанти, прежде чем тот продолжил. Двое ребят Слона, безостановочно таскавших ящики через вагон в поджидающий кузов грузовика, задержались, чтобы улыбнуться.
— Я еще не закончил, — сказал старик.
— И это сойдет, — сказал Элефанти. — А итальянских песен не знаешь? Например, траллалеро?
— Не знаю, врать не хочу.
— Это песни Северной Италии. Их поют только мужчины.
— Это пусть твои бульдоги поют, мистер. У меня есть кое-что получше, — сказал ирландец. Снова закашлялся, в этот раз раскатисто, затем взял себя в руки и прочистил горло. — Я так понимаю, тебе нужны деньги?
— Я так плохо выгляжу?
— Мне нужно отправить маленькую посылку в аэропорт Кеннеди.
Элефанти глянул на двух мужиков, которые замешкались, чтобы послушать. Они поспешили вернуться к работе. Теперь это бизнес. Элефанти пригласил ирландца пересесть в кресло рядом со столом, подальше от прохода.
— Я ничего не вожу в аэропорт, — сказал Элефанти. — Я занимаюсь хранением и небольшими перевозками. В основном для продуктовых.
— Это будешь властям рассказывать, — ответил ирландец. — Сальви Дойл говорил, тебе можно доверять.
Элефанти недолго помолчал, потом сказал:
— Последнее, что я слышал о Сальви, — что он кормит червей где-то на Стейтен-Айленде.
Ирландец усмехнулся.
— Но не когда мы с ним общались. Или с твоим отцом. Мы были друзьями.
— У моего отца не было друзей.
— Когда мы все были гостями штата, у твоего отца хватало друзей, упокой Господь его вечную душу.
— Если нужна Стена плача, вот тебе стол, — сказал Элефанти. — Хватит ходить вокруг да около.
— Что?
— К чему ведешь, мистер? — нетерпеливо спросил Элефанти. — Что надо-то?
— Я уже сказал. Перевезти кое-что в Кеннеди.
— А дальше?
— Это уже мое дело.
— Посылка большая?
— Нет. Но курьер должен быть надежный.
— Вызови такси.
— Не доверяю такси. Доверял Сальви — а он сказал, что доверять можно тебе.
— Откуда Сальви узнал обо мне?
— Он знал твоего отца. Я ведь уже сказал.
— Никто не знал моего отца. Его душа была потемки.
Ирландец усмехнулся.
— И то верно. Он вряд ли говорил больше трех слов в день.
Это было правдой. Элефанти запомнил на будущее, что ирландцу об этом известно.
— Ну а на кого работаешь? — спросил он.
— На себя.
— Это что значит?
— Это значит, что не нужно брать больничный, когда болею, — сказал ирландец.
Элефанти фыркнул и поднялся.
— Пошлю с тобой до метро одного из своих. По ночам тут бывает опасно. Торчки в Козе готовы сунуть ствол в рожу ни за грош.
