Он поднялся, распахнул дверь купе и поманил за собой тяжело сопящего продюсера.
— Рассказывай. Чего ты придумал? — уже чуть спокойнее предложил Вячеслав Михайлович, когда они вышли в тамбур.
— Ты его лицо хорошо рассмотрел? — задал встречный вопрос Кацман и потер ладони. — Это же вылитый звездюк наш. Вы-ли-тый. Рост, комплекция, лицо. Немного, разве, похудее. Так это не главное. Гример поправит. Неужели тебе все разжевывать нужно?
— Ты что, ты его за Андрюшу выдать?.. — выдохнул Вячеслав Михайлович, глядя на спутника округлившимися глазами. — Сдурел, что ли? Это ж бродяга, бомж. Он, пока мы с тобой тут болтаем, может, барахло наше уже собирает. Да ерунда это. А голос, а пластика… а музыканты? Они ж его в два счета раскусят. Про это ты подумал?
— Слава, ты меня извини, и не обижайся, но ты идиот. Да, идиот, — Кацман вытянул зажатую в пальцах у собеседника сигарету, которая успела догореть, и аккуратно загасил окурок. — Слушай сюда, продюсер. Мне плевать, кто он. Понимаешь? Плевать. И какой у него голос — тоже. Потому как… — Кацман оглянулся, привстал на цыпочки, сколько возможно приблизив свои губы к уху слушателя. — Нам только и нужно, чтобы этот паренек один концерт отработал. Под фанеру. Ну, или не отработал даже, но хотя бы появился на сцене. Понимаешь, Слава? Появился! И уж совсем здорово, если бы на этом концерте он и… — тут голос его стал едва слышен, — чтобы на концерте он и того… воплотил задуманное. И выглядеть это будет вполне натурально. Как говорится — гламурненько. И тогда никакой Абрек нам предъявить ничего не сможет. Записка есть. Вот она. Самоубийца — пожалуйста. А что перед этим со сцены сказать — я, уж будь уверен, его научу. Мы с тобой вообще не при делах.
— Так ты что… всерьез хочешь его за Питерского выдать? — Вячеслав Михайлович мотнул головой в сторону вагона. — Сильно. Только как ты этому объяснишь? Что скажешь?
— Так и скажу, — отозвался Семен Яковлевич. — Здравствуй, мол, Андрей, друг пропащий. Он же сейчас не помнит ничего. И что угодно схавает. Все тип-топ будет. Нет, не зря его, беспамятного этого, нам судьба подкинула. Все. Хватит болтать. Твоя задача только кивать и поддакивать.
Однако когда они вернулась в купе, то обнаружили, что нечаянный пассажир сидит на прежнем месте все в той же позе. Он походил на первоклассника, нечаянно заскочившего в старший класс. Сидел, положа ладони на коленки, и прилежно смотрел в одну точку.
— А вот и мы, — оживленно потер ладони Кацман, усаживаясь напротив Андрея. — Наверное, у тебя куча вопросов. Понимаю. Но давай лучше я сам тебе все расскажу. Так тебе даже удобнее будет. Легче, — голос толстяка струился бархатной лентой, опутывая сознание слушателя.
— А начну я вот с чего, — Кацман вынул из кармана паспорт, раскрыл его на первой странице и протянул Андрею: — Узнаешь?
Паренек всмотрелся в лицо на цветной фотокарточке. — Вроде знакомое что-то… — неуверенно протянул он.
— Знакомое? — Семен Яковлевич саркастически ухмыльнулся, порылся в рассыпанных на столе мелочах и отыскал маленькое дорожное зеркало. — А ну-ка, смотри. Ну? Теперь что скажешь?
— Так что, это мой паспорт, что ли? — наконец сообразил паренек. — Пирогов Андрей Сергеевич… — прочитал он. — Не помню… Убейте, не помню.
— А что ты вообще о себе помнишь? — вскинул вверх руки в несколько театральном жесте Кацман и, не дожидаясь ответа, закончил: — Да ничего. Андрюша. Ничего не помнишь. А ведь мы тебя, мы тебя по всему Транссибу разыскиваем. Понимаешь?
— Не очень, — паренек вновь взглянул на паспорт. — А как я здесь оказался, и вообще, кто я?
— Повторяю, — с легкой укоризной вздохнул Кацман. — Ты Андрюша Питерский, неужели тебе это имя ничего не говорит?
Андрей прислушался к себе, пожал плечами: — Нет.
Кацман умильно глянул на паренька: — Да, да!.. Ты и есть знаменитый певец, Исполнитель, звезда, и все такое. А этот суровый господин — твой продюсер.
— Я? Певец? — в голосе Андрея прозвучало явное недоверие. — А вы ничего не путаете?
— Да ты что, совсем?.. — вмешался в диалог продюсер. — Вот, смотри, — он приподнял полку и вынул тугой рулон. Развернул красочный, напечатанный на превосходной, глянцевой бумаге плакат: — Сам смотри.
