Добравшись до озера, отец повез тебя на лодке. Я на пристани тоже взял напрокат лодку и погреб за вами. Ночное небо было светло от фейерверков. Вы с отцом остановились на середине озера, в полной темноте. Я встал на некотором расстоянии от вас. Я видел фонарь на вашей лодке, и вас, сидящих под тентом. У меня фонаря не было. Вы не подозревали о моем присутствии.
— Никто не подозревал, — тихо проговорил Сано, и Рэйко увидела, что он нахмурился. — Ни один свидетель не упомянут в официальных бумагах.
— Потом отец сказал тебе, что ему известно о вашей связи, — вновь заговорил Царь-Дракон. — Ты все отрицала. Отец сказал, что ему известно о ваших свиданиях. Ты пыталась убедить его, что Хосина для тебя ничего не значит. Но мне-то все было известно. Отцу тоже. — В голосе Царя-Дракона послышалось презрение к тому вранью. — Хоть ты и говорила ему о своей любви, молила о прощении, он был непреклонен. Он крикнул: «Ты заплатишь за измену!» И бросил тебя в озеро.
От ужаса глаза Царя-Дракона остекленели.
— Клянусь, я никак не думал, что отец покусится на твою жизнь, Анемона. — Он умоляющее протянул руки к Рэйко. — Если бы я знал, то ни за что не рассказал бы ему о ваших свиданиях. Ты должна мне поверить!
Рэйко была поражена. Донеся на мать, Царь-Дракон обрек ее на смерть. Значит, повинен в убийстве Анемоны не меньше Хосины.
— Я смотрел, как ты бьешься в воде, — говорил Царь-Дракон. — Слушал, как зовешь на помощь. Я увидел, что отец поплыл на лодке прочь, но был так ошеломлен, что не мог шевельнуть и пальцем. — Он застыл, глядя в пустоту, должно быть, так же, как и в ту ночь. — Я просто сидел и смотрел, как ты борешься за жизнь. Я увидел, как отец остановил лодку и зарыдал.
Эта жуткая картина возникла перед глазами Рэйко. Сано и детективы уставились на него как зачарованные.
— Отец вынул свой короткий меч. — Слова давались ему с трудом. — Я понял, что он собирается совершить сеппуку. И я был единственным человеком, который мог его остановить или спасти тебя. Я набрал в легкие воздух, чтобы крикнуть ему, и начал грести к тебе.
Царь-Дракон изобразил свои движения.
— Но тут я вспомнил, что отец никогда не разговаривал со мной, если не нужно было меня выругать. Я вспомнил, что ты отвергла меня. Любовь к тебе и сыновья преданность отцу превратились в ненависть. Смерть показалась справедливой расплатой за ваше отношение ко мне. — Царь-Дракон пылал мстительным гневом. — И я просто наблюдал, как отец перерезает себе горло. Я наблюдал, как ты исчезаешь под водой.
Рэйко передернуло от злорадного удовлетворения, прозвучавшего в словах Царя-Дракона.
— Я сидел, опьяненный своей местью. Но опьянение это скоро начало проходить. Меня наполнил ужас оттого, что я бездействовал, когда ты тонула. — Лицо его болезненно исказилось. — И я быстро погреб к тому месту, где ты скрылась под водой. Но фонарь на лодке отца прогорел. Фейерверк прекратился. Было абсолютно темно. Я пытался нащупать тебя веслом. Я звал тебя. — Слезы текли из глаз Царя-Дракона, смешиваясь с кровью из ссадин. — Я искал до рассвета. Но вода на озере была гладкой как зеркало. Ты исчезла бесследно. Тогда я поплыл к берегу и пошел домой… С той самой жуткой ночи я все время горюю по тебе, Анемона, — зарыдал Царь-Дракон. — Двенадцать лет я поклоняюсь твоему погребальному алтарю. Двенадцать лет я готовил план мести.
Теперь Рэйко понимала, почему он с таким невероятным упорством добивался смерти Хосины. Отец, который убил Анемону, был вне досягаемости. Царь-Дракон переложил свою долю вины за убийство Анемоны на Хосину, потому что не мог нести это бремя. Он надеялся, что, наказав Хосину, сможет облегчить собственную вину.
— Двенадцать лет моя тайна разделяла наши с тобой души. — Он поднял ладонь и растопырил пальцы, словно притронувшись к невидимой преграде между ним и Рэйко. — Она по-прежнему разделяет нас. Я не могу ни смотреть на тебя, ни прикасаться к тебе, не вспоминая того, что натворил.
Рэйко наконец поняла и причину его импотенции. Чувство вины, а не любовь к Анемоне, делало его бессильным.
— Единственный путь снова быть вместе — это соединиться с тобой в смерти, — зарыдал Царь-Дракон.
