— Как красиво! Я никогда не видела столько звезд сразу! Чудо какое! — Казалось, она задохнулась от восторга. — Еще один океан — звездный! Мы с тобой вошли в сказку!
Ей ответил низкий голос Файбышевского:
— Ты права, Ириша. Чудесная ночь! Я тоже ничего подобного не испытывал.
Минуту стыло напряженное молчание — таким показалось оно Смолину.
— Ириша! — глухо, как будто с усилием произнес Файбышевский. — Я так благодарен судьбе за то, что в этом рейсе мы вместе.
— Я тоже рада, Гриша. Ты прав — путешествие потрясающее!
У Смолина забилось сердце: они на «ты»!
— Наверное, это самые счастливые для меня дни за последние годы, — продолжал все тем же сдавленным, странным голосом Файбышевский. — И все потому, что ты…
— Не надо, Гриша! — грустно произнесла Ирина. — Ты же знаешь…
— Что я знаю? Что?! — На этот раз мужской голос, одолев недавнее смятение, вдруг обрел силу и стал напористым: — Знаю одно: люблю тебя! Люблю! И хочу, чтобы ты была со мной. Что тебя останавливает? Все предельно ясно! Ты ничем не связана. Сама говорила, муж тебе чужой, ты одинока. Разве не говорила?..
Голос его снова дрогнул, и, наверное, для того, чтобы справиться с волнением, он сделал долгую паузу. Смолин понимал: надо немедленно встать, сказать, что он их слышит, но его сковало странное оцепенение.
— Здесь, на «Онеге», ты стала какой-то другой, — продолжал Файбышевский. — Словно тебя подменили. Не пойму — почему…
Он опять помолчал и уже тише спросил:
— Может быть, все из-за этого Смолина? У меня подозрение, что все из-за него. Вы действительно с ним давно знакомы? У вас что-нибудь было?
— Не надо, Гриша. Не надо!.. — пыталась успокоить его Ирина, в ее голосе была мольба. — Мы же договорились!
Файбышевский вскрикнул:
— Ни о чем мы не договаривались. Ни о чем! Я тебя люблю и имею право на вопросы. Скажи, кто тебе этот человек?
Ирина помедлила.
— Не стоит ворошить прошлое. Человек этот мне уже никто. Он ушел из моей жизни.
— Он странный тип. Нервический. Нелегкий.
Ирина подтвердила:
— Нелегкий! Это верно! Я-то знаю…
— Ага, знаешь! — голос Файбышевского опять потвердел и стал требовательным. — И долго ты была с ним? Говори!
— Ну, если ты так настаиваешь…
Смолин вскочил и крикнул в темноту:
— Не говори! Здесь — я!
Ирина слабо вскрикнула.
— Я был здесь, когда вы пришли. — Он шагнул к трапу. — Извините, что помешал. Но не мог же я сидеть и слушать…
Файбышевский ринулся к нему. Замер в двух шагах черной глыбой, загородившей звезды. Слышалось его прерывистое дыхание.
— Ну, знаете! Вы… вы… — Казалось, он сейчас кинется в драку.
Овладев собой, Смолин спокойно бросил в сторону нависшей глыбы:
— Успокойтесь! Советую в следующий раз для интимных встреч выбирать места поглуше.
Шел по палубам, не зная куда. Оказывается, он для нее — никто! Настолько никто, что она готова предать самое святое, что было между ними. Вот все и встало на свое место! Теперь ее нет и не должно быть в его жизни…
Скоро рассвет. Смолин вернулся в каюту, походил по ней, как зверь в клетке, — от одной стены к другой. Четыре шага в длину, два в ширину. Приложил горячий лоб к стеклу иллюминатора. За стеклом в звездном свете колыхался океан. Он вздрогнул.
Где-то сейчас гибнет корабль… А там люди…
Набрал на диске номер.
— Ну, как там, в Бискайском?
— Утонул француз, — устало сообщил Моряткин. — Спасатели подобрали всех, кроме пятерых. Ищут. Да разве найдешь? Ночь. К тому же апрель. Вода холодная…
Пятерых не нашли… В апрельской воде даже в Бискае больше получаса не выдержишь.
О сне нечего и думать. Говорят, тоска бывает дремучей. Вот сейчас она как раз такая: хоть вой. Будто он среди тех пятерых, не найденных. Снова вышел на палубу, бесцельно слонялся в темноте, пока на глаза ему не попала урна возле умывальника, битком набитая бумагами и апельсиновой кожурой. Почему-то именно эта урна сейчас призвала его к активному действию: он подхватил ее и отправился на корму, чтобы вытряхнуть за борт. Но неожиданностям этой ночи еще не суждено было закончиться. Смолин вдруг почувствовал, что он не один в этой кромешной тьме, быстро обернулся и успел заметить, как торопливая тень скользнула за будку портального крана. Странно! Кто это прячется? Он заглянул за будку.
