По правилам один аквалангист за борт спускаться не может, обязательно должен быть кто-то рядом. Но положение оказалось безвыходным, и капитан распорядился сделать исключение. В воду отправился Медведко. Открыли люк лацпорта, и Медведко в маске с двумя желтыми баллонами за спиной, подстрахованный на всякий случай тонким капроновым фалом, ушел в зеленоватую толщу воды, оставив в ней длинные цепочки воздушных пузырьков.
Рейс аквалангиста был рискованным. Для дополнительной страховки спустили за борт катер, и в нем с баграми в руках застыли в боевой изготовке три матроса: вдруг акулы!
Все незанятые на вахте толпились у борта.
— А вдруг американец прав? — тревожно спросила Ирина.
— Он ведь только предполагал! — попытался успокоить ее Смолин. — Если уж взрывать судно, так в порту или вблизи берега логичнее. Тогда был бы политический эффект.
Она усмехнулась:
— Каким политиком становишься ты в этом рейсе! Значит, и тебя проняло.
— Проняло! — подтвердил он.
Из-за носа «Онеги» в полукилометре показались три рыбацких баркаса; вытянувшись в кильватер, они медленно шли к каким-то неведомым своим ориентирам. На фоне полыхающего полуденным солнечным огнем моря баркасы казались плоскими и черными, словно вырезанными из картона.
— Наверное, за тунцом пошли. Здесь тунца много, — сказала Ирина. — Или за золотой макрелью. Ее ловят на подсечку.
— Господи, откуда ты все это знаешь? — поразился Смолин. — Ты же в море впервые.
Она рассмеялась легко и открыто, уже забыв о недавнем напряженном разговоре.
— Я биолог, поэтому у меня есть пособие по рыбной ловле. Хочешь почитать?
— Зачем? В жизни не рыбачил.
— А ты все-таки почитай! Очень даже полезно! Для настроения. — Ирина с шутливой значительностью прищурила глаза. — Я принесу.
Он пожал плечами.
Медведко не пришлось долго пробыть в воде. Он сумел обозреть лишь кормовую часть днища. С борта судна заметили в толще воды на подступах к «Онеге» зловеще остроконечные силуэты — пришли акулы! Матросы в катере рванули фал и почти выволокли из воды Медведко. Когда тот был уже в катере, у самого борта «Онеги», будто лезвия, рассекли волны пять острых плавников — явилась целая стая.
Поднявшись на борт, Медведко рассказал:
— Ну и обросла же наша посудина! Джунгли настоящие! Чуть не заблудился. Там не только бомбу — склад боеприпасов спрятать можно.
При этом сообщении Кулагин удовлетворенно посопел, словно услышал для себя приятную новость — кто, как не он, говорил: судно запущено!
— Доложи капитану, — посоветовал Медведко. — Но не устно, а письменно. По форме. Слышишь, письменно!
Придя на обед, Смолин обнаружил на столе тоненькую книжку: «Э. Хемингуэй. Старик и море». Невольно улыбнулся: вот оно, пособие по рыбной ловле! А ведь действительно, как раз в этих водах и ловил рыбу старый рыбак-кубинец, которому так не везло. Кажется, его звали Сантьяго?
Дождавшись, пока Клава поставила на стол пиалу с супом, он пробежал глазами первый абзац. «Каждый день возвращался старик ни с чем. Парус его лодки был весь в заплатах из мешковины и, свернутый, напоминал знамя наголову разбитого полка…» До чего же здорово сказано! Смолин подумал с сожалением, что в последние годы мало читает художественной литературы, все нет времени. И наверное, постоянная сосредоточенность на своей любезной геофизике сушит характер, делает его жестче, нетерпимее. Видно, не случайно Люда подсунула в этот рейс целый ящик с журналами — заботилась не только о его досуге, но и о характере.
— Константин Юрьевич! — вдруг раздался над его ухом голос Клавы. — Что-то вы задумались крепко. Суп остынет.
— Спасибо! — Он потянулся к ложке.
Но Клава не торопилась к другим столам, за которыми уже собирались пришедшие на обед.
— Константин Юрьевич! — Она горестно вздохнула. — Как вы думаете, если этой самой бомбы не нашли, значит, ее у нас и нет? Значит, американец нас просто попугал? Верно ведь? Я вот смотрю, вы так спокойненько почитываете книжку, которую принесла Лукина. Значит, ничего страшного?
— Верно, ничего страшного, Клавочка, — улыбнулся Смолин, почувствовав, что ему хочется сказать сейчас этой милой встревоженной женщине что-то душевное, вселяющее надежду. Но он не мог найти эти человеческие слова, потому что не умел их находить. — Все будет в порядке! Поверьте мне! — Смолин открыл последнюю страничку книги. — Знаете, как заканчивается эта книга? Вот слушайте: «…Старику снились львы». Правда, здорово?
