Им всем было совершенно не до меня и телевизионщиков, и мы с ребятами дружно снимали, пользуясь таким моментом и возможностью поймать настоящие, неподдельные, честные эмоции и выразительные лица. Так как мы были совершенно не в теме их рабочих моментов, интриг и не знали тех личностей, которых пародировали ребята, то и на действие практически не отвлекались.
– Павла, сядь, отдохни и поешь что-нибудь, – услышала я горячий голос в ухо, старавшийся перебить гремевшую музыку на сцене. – Ты уже два часа подряд снимаешь без остановки.
От неожиданности такой заботы, проявленной не кем иным, как господином Красниным, я, по-моему, аж рот открыла, уставившись удивленно на него.
– Так, все! – строго заявил он, увидев мое выражение лица, взял меня жестко за локоть и повел к столу. – Считай это приказом!
И он усадил меня рядом с собой и принялся наполнять мою тарелку разными блюдами, причем я заметила, что про мое вегетарианство он помнил и ничего мясного или рыбного мне не положил. Поставил передо мной наполненную с горкой тарелку и снова повторил громкое обращение в ухо, перекрывающее гремящее выступление на сцене:
– Что будешь пить?
– Воду негазированную, – тоже воспользовалась его приемом с ухом для ответа я.
– А вино или что-то покрепче?
– Нет! – И прокричала пояснение: – Я не люблю вкус спиртного. Вообще не пью, мне не нравится.
– Повезло! – усмехнулся Краснин.
– А ты закладываешь? – поддержав вопрос известным жестом, обозначающим «за воротник», спросила я.
– Нет, но в редких случаях могу выпить, под настроение или праздник. А так тоже не люблю, мне это думать мешает.
Мы переговаривались, как люди на больших и громких мероприятиях, – наклонялись к уху партнера по диалогу, громко в него кричали фразу, отстранялись и рассматривали выражение его лица, как бы убеждаясь, что он понял, и надеясь увидеть его живую реакцию на сказанное, затем другой проделывал то же самое.
Вот еще и поэтому я не люблю шумные застолья!
Тут возник небольшой перерыв в постановке, выступающие вернулись на свои места за столами, чем тут же воспользовался следующий тостующий, призывая вновь поднять бокалы, что все и сделали, и я обратила внимание, что у Краснина в бокале сок.
– Сегодня не твой выпивонный день? – спросила я, снова наклоняясь к его уху.
– Ну кто-то же должен нести за все это ответственность и следить за порядком.
– Краснин, а не слишком ли ты положительный герой? По-моему, это даже где-то перебор, – усмехнулась я.
– Я тебе как-то уже говорил: ты просто не знаешь моих недостатков и темных сторон натуры.
Я уже было собралась с удовольствием попикироваться словами, поиграть фразами-намеками, но меня прервали на самом интересном месте, причем самым действенным образом. Оказывается, объявили танцы, и так как столы уже стояли буквой «П», ничего передвигать не пришлось, и на танец уже торжественно пригласила Трофимова его бывшая ученица. Они шагнули в центр зала и закружились в вальсе.
А ко мне подошел сам капитан, одетый в парадную форму, и весьма галантно пригласил быть второй танцующей парой. Не откажешь же! Даже если мне гораздо интересней играть в словесную игру с доцентом Красниным.
Капитан прекрасно танцевал и замечательно вел даму, то есть меня, я получала настоящее удовольствие, и мы исполняли настоящий классический вальс.
Я умею танцевать. Не балерина, разумеется, но несколько лет, подростком, я училась бальным танцам, это мама настояла, а Глория поддержала идею. Мне нравилось. И когда случается редкая возможность встать в пару с действительно хорошим танцором, каким, удивив меня, оказался наш капитан, – это настоящее большое удовольствие.
Мы с ним так увлеклись, что и не заметили, как другие пары остановились, отошли с площадки, освобождая нам место, и просто смотрели наш танец. А когда мы завершили его с последним аккордом, неожиданно раздались аплодисменты и кто-то выкрикнул:
– А танго слабо?
– Павла, вы танцуете танго? – спросил меня капитан.
– Да, и его тоже, могу и румбу, и пасодобль, и самбу, – усмехнулась я.
– Ну что, – уточнил он, и у него в глазах запрыгали чертенята, – дадим танго?
