Ещё пример.
И пример, если уж мы завели речь о Le Cinéma, тоже кинематографический. Есть такой фильм, называется он The Cincinnati Kid, так вот он с наглядностью, доходящей до степени даже и чрезмерной, показывает нам модель мироустройства. Микрокосм Мира. "Как оно всё работает."
Если вы этот фильм не видели, посмотрите обязательно, даже и в том случае если вам неинтересны все эти разговоры "за гео- и прочую политику", удовольствие вы получите всё равно. Фильм хорош во всех смыслах и актёры там как на подбор, а уж если вы любите играть в карты, то вас от монитора и за уши не оттащишь.
Фабула там достаточно проста - в Новый Орлеан, вернее, в старый, до-потопный, прибывает с деловым визитом The Man, так кличут признанного за лучшего в масшабах Штатов профессионального игрока в покер. Наш Мужик ни в коем случае не карточный шулер, для него покер это Игра в некоем высшем смысле, в ней для него сосредоточен смысл Жизни, Игра не как Искусство даже, а как Религия, и он не только в глазах окружающих, но и в своих собственных является не только Мастером Игры, но и Жрецом, Игре служащим, Жрецом, складывающим к ногам своего божества головы побеждённых.
Ну, а там затейница Судьба складывает обстоятельства таким образом, что ему бросает вызов местная знаменитость в лице Стива Маккуина, словом, всё как всегда, всё - как в жизни, авторитет и претендент, вожак и бросающий ему вызов молодой волк. Вокруг поединка закручиваются страсти-мордасти, помимо двух участников туда оказывается вовлечена целая куча народу и всё, как на ось земную, оказывается посажено по центру обитого зелёным столика. А за столиком двое. И идёт там - Игра. "Начали? Начали!"
Так вот, как я уже говорил, помимо двух главных участников в Игре кто только участия не принимает, причём участвуют они даже и тогда, когда непосрественно не играют, и участвуют по самым разным причинам, некоторые и не хотят участвовать, но Игра беспощадна и она затягивает их в себя, на маленькие желания маленьких людей не обращая ни малейшего внимания, затягивает как Мальмстрём. И получается так (помимо их воли!), что все они выходят врагами друг другу. Выиграть может только один. Из-за стола встанет один победитель, а все остальные - останутся в проигравших. Более того, их желание или нежелание играть, их желание или нежелание жульничать, их стремление извлечь из Игры какие-то преференции, к самой Игре вроде бы не относящиеся, удовлетворение их маленьких и больших страстей и страстишек, плотских или каких иных утех, их вожделение, их жадность, их тщеславие и желание обмануть друг друга, да даже и их честность - всё это имеет смысл только и только до тех пор, пока длится Игра.
Каждый из них может разбить реальность Игры и выйти вон. Кто тихо, кто громко хлопнув дверью. Но никто не выходит, ни один. Они все остаются. Остаются и те, кто непосредственно играет, остаются даже тогда, когда, проиграв, один за другим они отходят от столика и оказываются среди зрителей, остаются и те, кто просто смотрит и не может рассчитывать ни на что. Создаётся впечатление, что участники ощущают себя живыми лишь до тех пор, пока идёт Игра. И даже когда Игра закончится и они разойдутся по домам, они будут продолжать жить Игрой. Даже если они её проиграли.
Когда вы досмотрите фильм, попробуйте мысленно поставить на место людей государства и вы получите картину мира во всей её неприглядной наготе.
Фильм Cincinnati Kid даёт представление о жизни государств (а жизнь есть война) куда более полное и глубокое, чем многотомные рассуждения "на тему", кино именно и хорошо своей "выпуклостью", но вместе с тем фильм это всего лишь фильм и от жизни (жизни как войны) он отличается тем, что жизнь это жизнь, а фильм это намёк, но намекает он на сказку, а сказка лжёт не всегда.
Означает ли это, что когда сказка не лжёт, она говорит нам правду?
"Что есть истина?" спрашивал пару тысяч лет назад один очень умный человек, и спрашивал он, заранее зная, что человек ответить на этот вопрос не может, что бы он там ни отвечал. Неважно каким ответ будет, сам факт ответа будет означать непонимание отвечающим того, что источник его уверенности в "истинности" истины проистекает из его же веры в эту самую "истинность".
