Мировой "конструкт" или декорации, в окружении которых мы живём, создают некий контекст, некую псевдореальность, которую человечество принимает за реальность истинную и относится к ней в высшей степени серьёзно, как и положено, вообще-то, к реальности относиться.
Мысль не новая, но актуальности своей со временем отнюдь не теряющая, а как бы даже и наоборот, поскольку чем более вы убеждены в истинности навязываемой вам "картины мира", тем она крепче, связь тут прямая - чем серьёзнее вы, тем серьёзнее пропасть, в которую вы вглядываетесь, и пределов той серьёзности нет, человечество не один раз и не два имело возможность убедиться на собственной шкуре, что его собственная серьёзность вполне может доходить до степени серьёзности звериной.
Достаточно доходчивый аналог происходящего - кинематограф.
Если фильм хорош, то он заставляет зрителя на пару часов переместиться в заэкранную действительность, захваченный кинодейством зритель замещает то, что он считает реальностью, реальностью фильма, иногда это происходит против его воли, но многие, напротив, с готовностью "убегают", убегая "отсюда", они бегут "туда", предпочитая выдумку режиссёра Обрыдшей действительности, не понимая, что их действительность если и отличается от зала кинотеатра, то разве что размером экрана и количеством посадочных мест.
А действительность, то-есть проговорённый словами контекст, задаёт и всё остальное, вообще всё, в том числе и то, что люди называют "ценностями", причём ценностями в самом широком смысле, от ценностей "моральных" и до "пошлых денежных знаков".
Отсюда становится понятна и мотивация государства, стремящегося к "мировому господству", за свои усилия Удерживающий получает плату, отныне он может назначать в "ценности" то, что он находит нужным, отныне он и только он становится тем волшебником, который наполняет новым смыслом старые слова или вкладывает смысл старый в слова новые.
Удерживающий заставляет всех остальных (а остальные - это остальные государства) жить внутри фильма, режиссёром которого является он, он пишет сценарий и он же распределяет роли, он определяет не только кто будет играть роль любовника, а кто старого смешного мужа, но он решает и кто пойдёт в осветители, а кто в суфлёры, он пишет смету и он же определяет сроки, в которые фильм должен быть доснят.
А остальные государства, те, что проиграли, те, что не смогли, и те, что даже и не пытались играть, становятся теми, кем им "назначено быть". И начинают лицедействовать. Или освещать. Или трудиться рабочими сцены. Или при наличии некоего набора "прелестей" ублажать режиссёра в надежде, что он выпустит их на съёмочную площадку и даст "сыграть рольку".
А поскольку ничто человеческое ни рабочим сцены, ни осветителям, ни инженю не чуждо, то они, пыжась, объясняют живущим в них народам, что никакие они не рабочие сцены, а Assistant Managers, или что хотя по сценарию их роль второстепенна, на самом деле она для фильма - ключевая и без них режиссёру никуда, а актёришка, исполняющий роль главного злодея, при помощи пропаганды тонкими намёками разъясняет окружающему миру, что режиссёр болван и фильм заранее обречён на неудачу, и что пока не поздно, следует режиссёра из режиссёров выгнать и дать доснять фильм ему, гению, который пусть и не сегодня, но рано или поздно будет таковым непременно признан. "Ну вы же меня знаете, вы ведь помните, какие победы я одерживал в XVII веке!"
Дело только в том, что режиссёру на всё на это наплевать и не потому даже, что он режиссёр, а потому, что все, кто мельтешатся на отведённой для съёмок площадке, имеют смысл исключительно в контексте снимаемого фильма. Не будет фильма, не будет никого. Не будет ни белки, ни свистка.
На площадке "потухнет свет". Это то, чего все боятся.
Помните великолепный фильм "Трюкач"? Так вот Питер О'Тул там - такой вот Режиссёр, создающий реальность в реальности и трудно сказать, какая из них реальнее, поскольку фальшивая (вроде бы) реальность снимаемого им фильма обладает силой воскрешать утопленников и созданная Режиссёром псевдо-реальность убедительна настолько, что в неё верит даже и местный начальник полиции, не говоря уж о получившем новую жизнь Трюкаче.
