Мораль содержится в вопросе: а не в этом ли королевстве мы иногда живем?
О подавляющей человека клятве
Жила-была клятва. Совершенно пустяковая клятва, за которую большинство бы и рубля не дало, которая вдобавок была еще и вредная для обладателя, которую бросить бы, но нес ее Некто принципиальный.
Некто потел, скорбел, нервно поглядывал на клятву, которая словно бы по волшебству становилась все тяжелее и тяжелее, которая уже затмевала полуденный свет, но не бросал. Клятва сверху поглядывала на своего носильщика и посмеивалась, поскольку на его месте она себя давно бы бросила.
– Что движет тобой, почему ты так упорен? – спросила клятва от любопытства.
– Нести тебя – это вопрос моей чести, – ответил Некто. – Если я тебя брошу, то мой авторитет упадет и в чужих глазах и в моих собственных.
– Но тебя, человек, уже не видно под моей тяжестью! – удивленно воскликнула клятва неожиданно для самой себя, поскольку, конечно, не желала, чтобы ее бросали, ведь она была жива, пока ее кто-то нес.
– Ты ошибаешься, – ответил Некто. – Я себя вижу очень высоким.
Мораль: видеть себя на высоте положения настолько важно человеку, что он иногда может нести такой груз, что и сам под его тяжестью исчезает, и в прямом смысле, и в переносном, поэтому не берите на себя слишком тяжелые обязательства.
О сложности возврата благотворительности
Богатый человек щедро помогал нищим, раздавал деньги, а нищие эти деньги брали. Некоторые из них зажили хорошо. Но богатство, как и удача, – переменчиво. Богатый человек стал бедным. Задумался он, как жить дальше, припомнил, что одаривал нищих, и пошел к ним, к тем, кто разбогател с его помощью. Пошел с просьбой о помощи.
– Ты дал мне деньги по доброй воле, договора между нами нет, поэтому я тебе ничего не должен, – ответил ему один нищий.
– У меня и своих проблем хватает, – ответил ему другой нищий…
– Мне многие давали, не только ты. Я тебя не могу отделять от других. Иди своей дорогой, – ответил третий нищий.
– Если всем отдавать долги, то опять нищим стану, – ответил четвертый нищий…
– Конечно, я помогу тебе, – ответил единственный нищий, который еще помнил свою бедность и то, как он сам нуждался в помощи.
Мораль: когда вы обращаетесь за помощью к людям, которым когда-то помогали по службе, по близости или по зову сердца не только деньгами, но и участием, вы обращаетесь к благотворительности, к состраданию, к совести, но никак не к должнику.
О дикой и цивилизованной жизни
Жил-был один волк, матерый такой волчара. Бегал он по лесу, ловил зайцев, кабанов, оленей и прочую живность. Радовался жизни, своей дикости. Но однажды воспылало волчье сердце любовью к его жертвам и к искусству. Стал волк читать книжки о зайцах, кабанах, оленях и прочей живности, какую ел. Приобщился он к классической музыке, великим книгам, театру, картинам, архитектуре…
Перестал волчара быть диким волком, а стал культурным и цивилизованным. Жил он теперь в логове прекрасном и обустроенном, слушал Вагнера, Вивальди и других композиторов. Зачитывался Достоевским и Кафкой. На стене кухни повесил копию Джаконды. И под все это великолепие он стал с любовью к своим жертвам кушать зайцев, кабанов и оленей и прочую живность, к которой привык, но уже не в сыром виде, а в изысканно приготовленном, на хорошем столе, под отличное вино и доброе слово.
Вот так с того времени и зажили волки, объединенные в стаи: одни – в цивилизованные, другие – в дикие. Они вечно упрекали друг друга в нарушении прав зайцев, кабанов, оленей и прочей живности, хотя отличались лишь культурой поедания своей добычи, но никак не вегетарианством.
Мораль: казалось бы, какая разница зайцам, то есть гражданам, какой волк, то есть власть, их кушает, но оказывается, что чем цивилизованнее, тем приятнее.
О губительных крайностях
Поспорили как-то две машины, какая из них дольше проработает. Одна говорит:
– Я буду каждый день много ездить, мои детали натренируются – и я дольше проживу.
Но получилось по-другому: эта машина увлеклась кроссами и быстро износилась.
Другая машина имела иное мнение:
– Я вообще не буду двигаться, и тогда мои детали сохранятся. Но пока эта машина стояла, она кое-где поржавела и тоже пришла в негодность.
