– Вон там – курган воеводы Хринга, – рассказывала Прияна. – Он приехал сюда давным-давно, моя бабка тогда была ребенком. В то время ее отец побеждал одного за другим конунгов Северного Пути и присваивал их земли, а тем их родичам, кто уцелел, приходилось уходить в море, искать себе других владений или добычи. Поначалу Хринг со своей дружиной провожал торговых людей, которые ехали на Волгу, к булгарам, за соболями и шелягами. Тогда тут в округе стояли несколько весей и Ольшанск, там жили кривичи и их князья, предки моей матери. Хринг несколько раз съездил с купцами, а потом решил остаться здесь и построил первые стены Свинческа. Он жил здесь долго, при нем торжище разрослось, многие торговые люди и всякие кузнецы начали здесь селиться. Но его сыновьям показалось скучно, они хотели громкой славы и богатой добычи. Они набрали себе дружины и ушли: кто в западные моря, кто в Шелковые страны. И никто не вернулся. Бабка говорила, что они пошли на Дон и Волгу, через хазарские земли, и погибли на обратном пути.
– Я слышал про этот поход, это было во время Олега Вещего, – кивнул Святослав. – Тогда собралось много руси из разных мест, но и в Киев мало кто вернулся.
– Поэтому у Хринга не осталось наследников, и когда он состарился, то отправил в Свеаланд людей, чтобы нашли ему преемника. Эта весть пришла в Бьёрко, и там ее услышала моя бабка Рагнора – Хринг приходился ей родичем по матери – и ее муж, Олав конунг. Он состоял в родстве с нынешними конунгами Олавом и Эйриком, то есть с их дедом. Ведома мне рассказывала, она однажды спросила бабку: а почему они с мужем решили сюда приехать? И Рагнора ответила: мы – потомки богов, а называть себя потомком богов имеет право лишь тот, кто всеми силами стремится сделать в жизни так же много, как они. Всегда ищет случай совершить подвиг, раздвинуть границы мира. Нельзя лишь сидеть на славе своих предков, нужно идти за ними, чтобы оставить своим внукам мир больше того, чем унаследовал.
Святослав кивал на каждое ее слово, будто она выражала собственные его убеждения.
– Именно так! Мудрая женщина была твоя бабка. Я тоже так думаю. Олег Вещий всю жизнь делал это самое – раздвигал границы мира. И мой отец тоже. И я. Наши предки неплохо разведали дорогу – даже сыновья Хринга не зря погибли и все те, кто шел с ними. Путь Серебра уже наш, но на Волге и за морем Хазарским лежат золотые страны. Мой отец заставил греков признать, что устье Днепра – наше, и в Таврии теперь тоже русь. Там еще сидят греки, но наши городцы окружают их со всех сторон. Оттуда мы уже можем разговаривать и с греками, и с хазарами. Я пойду дальше. Хазары – враги и нам, и грекам. Мы с греками сейчас союзники, мы нужны им. Они все войска просят с бохмитами воевать. И они не будут нам мешать раздавить этих гадов. Ты понимаешь, сколько добычи можно взять в хазарской стороне! – Он повернулся к Прияне. – Это же все равно что Золотое царство, где растут деревья сплошь из золота!
– Привезешь мне золотую веточку? – засмеялась Прияна.
Слушая его, она едва дышала: занимался дух, в груди ширилось воодушевление, несущее такое блаженство, будто можно взлететь. Святослав был той же породы, как дед Олав, которого Рагнэйр дочь Харальда выбрала именно за это – за умение заглянуть поверх небокрая. Всего три поколения назад вот эта земля, эти луга над Днепром ее северные предки считали неведомым, загадочным краем, таинственной дорогой в Серебряное царство из преданий, откуда можно привезти соболей и шеляги. А сами кривичи и не знали, что живут на Пути Серебра. Три поколения предков легли в эту землю, смешали с нею свой прах и сами стали землей, на которой выросли их потомки: не варяжского рода, не кривичского, а нового – русского. Все изменилось, узкие тропы от веси к веси превратились в широкие дороги из края в край мира, от моря до моря. И вот уже юный русский сокол расправляет крылья, чтобы лететь дальше – к третьему морю, к Золотому царству. Где найдется сила, что его остановит?
– Все богатства хазарские твоими будут! – засмеялся в ответ Святослав, обхватил ее за плечи и поцеловал.
