Тёплым ранним вечером, какие случаются в Санкт-Петербурге в самом начале сентября, когда лето уже устало править бал, а осень ещё не вступила в свои права, у ворот Александро-Невской лавры остановилась коляска, запряжённая тройкой гнедых лошадей. Из неё ловко выпрыгнул высокий моложавый офицер в лёгкой походной шинели и фуражке, но без шпаги, и направился широким шагом к поджидавшим его священникам.
Митрополит Серафим, архимандриты и остальная монашеская братия, по случаю приезда высокого гостя облачённые в парадные одеяния, склонили свои головы в поклоне. Приезжий, в свою очередь, тоже поклонился в ноги митрополиту и приложился к кресту. Владыка Серафим окропил гостя святой водой и благословил его.
— Я хотел бы, чтобы отслужили молебен по поводу моего отъезда, — попросил царь.
— Пойдёмте в храм, государь, — сказал Серафим и направился в церковь.
Александр Павлович в окружении других священнослужителей последовал за ним.
В соборе император остановился перед ракою святого Александра Невского. Начался молебен.
— Положите мне Евангелие на голову, — попросил государь митрополита и встал на колени.
Закончив молитву, Александр поднялся, трижды поклонился мощам святого тёзки и поцеловал его образ.
— Ваше Величество везде жалует схимников. В нашей лавре ныне проживает такой. Не соблаговолите ли позвать его? — спросил митрополит царя, когда они выходили из церкви.
— Хорошо, позовите, — согласился император, но тут же добавил: — Нет. Лучше проводите меня к нему в келью. Я хочу посмотреть, как живёт схимник.
Митрополит дал знак монахам, и в руках двоих из них тут же появились факелы.
— Придётся спуститься в подземелье, государь, — пояснил владыка.
Они долго шли по тёмным коридорам, спускались вниз по крутым лестницам в самое чрево земли, откуда пахло плесенью и смертью. Наконец митрополит остановился возле сколоченной из грубых досок двери, преграждавшей вход в какую-то нору.
— Здесь и живёт достопочтенный старец Алексий, — почтительно произнёс митрополит, открывая дверь в преисподнюю.
Вначале царь ничего, кроме блеклого света свечи перед образом Иисуса Христа, не увидел. Но затем, когда глаза привыкли к темноте, разглядел жалкое убранство кельи. На земляной стене висело несколько икон. На почерневшем от старости и сырости деревянном столе лежала раскрытая Библия и ещё несколько церковных книг, описывающих жития святых.
— А где старец спит? — спросил царь. — Я не вижу постели.
Но ему ответил не Серафим, а какой-то надрывный голос из тёмного угла, словно он доносился из-под земли:
— Нет, государь, у меня есть постель. Подойди поближе, я тебе её покажу.
Александр пошёл на зов и, увидев ложе старца, ужаснулся. Это был чёрный гроб. В нём лежали схима, свечи и другие необходимые для совершения обряда погребения вещи.
— Смотри, — сказал высохший и сгорбленный старец. — Вот постель моя. И не только моя. А постель всех нас. В неё все мы, государь, ляжем и будем долго спать.
В Таганрог он приехал лишь спустя три недели, опередив царицу на несколько дней. Удивительное дело, но дальняя дорога более утомила императора, чем больную императрицу, ради поправки здоровья которой царская чета и пустилась в столь длительное путешествие.
Поселились супруги в небольшом доме на высоком берегу залива, назвать его дворцом можно было лишь с большой натяжкой, зато из него открывался отменный вид на гавань.
На южных фруктах царь быстро восстановился с дороги, и вскоре его было уже не удержать у семейного очага.
С раннего утра денщики седлали ему гнедого жеребца. И государь подолгу объезжал его, уносясь в бескрайние дали донской степи.
После обеда Александр Павлович и Елизавета Алексеевна совершали совместные длительные прогулки, рука об руку, как в старые добрые времена. В хорошую погоду — к морю, а в ветер и слякоть просто сидели в беседке и подолгу разговаривали меж собой. Фрейлины не могли налюбоваться на эту семейную идиллию и радовались, что в венценосной семье, наконец, воцарилось взаимопонимание.
— Они полагают, что у нас медовый месяц. Это после тридцати двух лет кошмарной совместной жизни. Им даже невдомёк, что, когда решение принято и все мосты сожжены, гораздо легче общаться.
