– Н-да. Судьба. Ч-черт!
Собственно, мотеля уже почти не было видно. Ветер начал стихать, но снег сыпал не переставая. Сквозь него можно было разглядеть лишь яркую красно-зеленую рождественскую вывеску, всю в огнях и гирляндах, которая приглашала путников отдохнуть у доброго шамана, поколдовать над временем и судьбой.
– «Не спеши, только вечность и жизнь имеют значение, остановись и подумай!» – примерно так это переводится с местного индейского наречия, – прочитала Марго на вывеске у двери.
– А ты откуда знаешь местные наречия? В университете учила?
– Да так. Жизнь заставила.
Последнюю фразу она уже внесла с собой в холл.
– Да что вы говорите! – подскочил к ней какой-то странный шустрый тип в колпаке Санта-Клауса. – Неужели таких очаровательных девушек жизнь может к чему-то принуждать? Что вам угодно?
– Ну, во-первых, – Мик отодвинул типа могучей рукой, одним жестом заслоняя собой Марго, – во-первых, нам надо поесть. Еще – вина. А еще припаркуйте мою машину, чтобы утром мы хотя бы знали, в каком сугробе ее искать.
– Сию минуту. Сэм, сделай, пожалуйста.
Посередине помещения громоздилось нечто среднее между конторкой и барной стойкой, явно служившее и тем, и другим. Откуда-то из недр этого сооружения поднялся массивный мулат, видимо, как раз тот самый Сэм, и пошел на улицу, даже ничего не накинув на майку с короткими рукавами. Что он делал в столь маленьком пространстве? Но главное – как уместился?.. Повинуясь любопытству, Марго привстала на цыпочки, чтобы заглянуть внутрь, но тот самый ловкий тип рассмеялся, поняв ее недоумение, и, распахнув дверцу, заявил:
– У нас там уровень ниже пола. И маленький складной стульчик, на котором Сэм обычно читает. Меня зовут Ричард.
Какое-то слишком серьезное имя для такого суетливого типа, подумала она.
– А меня Марго. А это…
– Так. Машину поставите, принесите в номер что-нибудь съедобное. Мы жутко голодны! – резко бросил Мик.
– Хорошо. Вот ключ.
Марго виновато улыбнулась Ричарду, но Мик тут же дернул ее за рукав, чуть не уронив. Они стали подниматься по деревянной лестнице на второй и единственный спальный этаж. На стенах и дверях висели разноцветные венки и гирлянды из живых еловых веток. По всему помещению распространялся сочный терпкий запах смолы и свежей хвои, настоящий рождественский запах, напоминавший ее счастливое детство. Прямо частный домик какой-то! И очень уютно… Марго взяла за руку Мика:
– Ну зачем ты так на него? Он же не сделал тебе ничего плохого. А ты даже не представился.
– А на что мне знакомиться с каким-то лакеем? И ты тоже хороша: улыбаешься первому встречному.
– Мик, не начинай. Ты, когда голодный, к тебе лучше не подходить!
– Ладно, не буду. Но я и вправду голодный.
– А я, кстати, нет! И зачем ты заказал еду в номер, могли бы в баре посидеть. Узнать, как ходит транспорт, нет ли заносов, какая будет погода. В общем, у местных жителей всегда гораздо больше информации, чем у любого метеобюро или службы спасения.
– А я хочу остаться с тобой в номере! И не хочу видеть эти рожи.
– Эти рожи дают тебе кров и пищу…
– За мои деньги!
– …а утром будут выкапывать твою машину.
– За мои деньги!
– Может, и бесплатно. Но пообщаться с ними все равно надо.
– Ну и пожалуйста! Иди, а я поем и лягу спать.
– Ну, Ми-ик… – Она потерлась головой о его плечо. – Здесь так уютно и тепло. Так пахнет! Зачем портить вечер себе и мне? Посидим, поговорим, а там – и спать пойдем. Ми-ик!
– Да ладно, пошли. Черт, но как же с адресом нехорошо получилось! – Он еще немного поворчал для порядка, шутливо попытался напасть на Марго, повалив ее на широкую двуспальную кровать, получил такой же шутливый отпор и, весьма довольный собой, отправился вниз.
– Ты пока тут разложи все, а я скажу этому шуту и негру, чтобы не носили еду в номер! – крикнул он в дверях нарочито громко, так что «шут и негр» конечно же услышали его.
Марго качнула головой, как это обычно умела делать только она – с непередаваемой смесью иронии и сожаления, и стала разбирать сумку.
В семь вечера она спустилась к мужчинам, надев толстый белый свитер, который недавно связала и подарила мама. Этот предмет одежды не только выполнял свою прямую обязанность, то есть согревал, но и украшал ее, удачно контрастируя с длинными темными волосами. Но красоваться сегодня оказалось не перед кем.
