— Вместе? — задумчиво повторил Пырский, всё так же глядя в лицо князя. — Что ж, вместе, пожалуй, можно отлучиться.
Токарную мастерскую они нашли быстро. Александр Данилович помнил, где какие заведения находятся, ещё с тех давних времён, когда он бывал здесь с государем Петром Алексеевичем, наблюдая за постройкой первых судов.
В большом помещении стояло до десятка токарных станков, за которыми трудились молодые и старые мужики. Меншиков и Пырский подошли к одному из них, остановившись, долго наблюдали за его ловкой работой, наконец Александр Данилович, тронув мастера за плечо, обратился к нему. Тот обернулся, увидев незнакомцев, остановил станок, положил деталь и обтёр запорошенные древесной пылью руки, с любопытством разглядывая подошедших.
— Вот что, любезный, — сказал Меншиков, — можешь ли ты изготовить мне вот такие штуки?
И он развернул перед работником вытащенный из кармана небольшой листок бумаги, на котором были нарисованы шахматные фигурки.
Работник — молодой, сурового вида мужик, широколицый, низкорослый, с крепкими и широкими ладонями странно длинных рук, — взглянув, казалось, мельком на рисунок в руках Меншикова, спросил коротко:
— Шахматы, что ли?
— Шахматы, — подтвердил удивлённый Меншиков, — или знаешь такие фигурки?
— А чего не знать? Чай, у нас ими тоже забавляются.
Только сейчас Меншиков и Пырский вдруг заметили, что в помещении, где совсем недавно стоял равномерный гул от работающих станков, стало совсем тихо, а вокруг них собрались все бывшие там работники, с интересом разглядывая небывалых посетителей.
— Ваше сиятельство, Александр Данилыч, — вдруг раздался за спиной Меншикова чей-то удивлённо-весёлый голос.
Меншиков быстро обернулся и прямо за своей спиной увидел довольно молодого мужика с небольшой красивой круглой бородкой и густыми тёмно-русыми волосами, тронутыми уже частой сединой. Его серые большие глаза приветливо оглядывали пришедших.
— Разве ты меня знаешь? — удивился Меншиков. — Откуда?
— Да как же, ваше сиятельство, — улыбнулся мужик, обнажая крепкие крупные зубы, — изволили здесь бывать с государем Петром Алексеевичем.
— Да, бывало такое, — всё ещё удивляясь, ответил несколько смущённый Меншиков.
— Ну вот видите, ваше сиятельство, а я уже тогда в подмастерьях вот у него, у Трофимыча, вертелся, — указал он на мужика, с которым ранее беседовал Меншиков.
— Да как ты узнал-то меня? — не скрывая явной радости, допытывался Александр Данилович.
— Да нешто такое забудешь? Сам государь тогда вот у него, у Трофимыча, на евойном станке изволил чарку славную из чурбачка выточить, и вы при нём тоже здесь тогда были, всё высматривали да расспрашивали, — говорил словоохотливый давний знакомец.
— Ну уж ты извини меня, — с улыбкой ответил ему Меншиков, — что тебя-то я не признал.
— Да где там! — весело махнул рукой мужик. — Вы, почитай, в своей жизни тысячи таких людей повидали, где ж вам всех-то упомнить!
— Повидал, повидал, — повторил Александр Данилович не то серьёзно, не то грустно.
— Наслышаны, наслышаны про ваше несчастье, да вы не огорчайтесь особенно, — без жалости, но дружелюбно сказал мужик и, меняя тему разговора, спросил: — К нам-то зачем пожаловали?
— Да вот хочу просить Трофимыча — так ведь тебя зовут? — обратился Александр Данилович к пожилому мужику, который разглядывал нарисованные фигурки.
Тот молча кивнул.
— Вот хочу его просить, — повторил Меншиков, — такие фигурки выточить.
— Можно ли поглядеть? — спросил словоохотливый мужик, протягивая руку к листу бумаги.
— Глянь, глянь, — сказал Трофимыч, отдавая ему рисунок и, обратившись к Меншикову, добавил: — Лучше его никто такие мелкие вещицы не сработает, он у нас на этот счёт первейший мастер.
— Сделаешь? — обрадованно спросил Меншиков. — Да звать-то тебя как?
— Звать-то? — улыбнулся тот. — Люди зовут Павлом, а сделать можно, отчего ж нельзя, можно.
— Вот и хорошо, вот и прекрасно, — несколько раз повторил Меншиков. — Сможешь быстро сработать?
— А когда вашей светлости надобно?
— А как сделаешь, так и приноси, играть научу.