— В купальщицу? — затаив дыхание от новизны темы и любопытства, спросил государь.
— В неё, — улыбнулся князь Иван…
— Так что ж ты на ней не женился?
— Женился?! — удивился князь.
— Ну да. Раз влюбился, значит, надо было и жениться.
— Ну нет, — рассудительно возразил Иван. — Разве можно жениться на всех?
— Как на всех? — не понял государь. — Их что, разве много было?
— Кого?
— Ну тех, кого ты любил?
— А то нет! — самодовольно улыбнулся князь Иван, совсем забыв, что говорит, по существу, ещё с ребёнком.
Хотя государю осенью должно было исполниться двенадцать лет, но по своему образу жизни, воспитанию, мыслям это был совершенный ребёнок.
— Значит, можно и много, — задумчиво произнёс он.
— Конечно, можно, — уверенно повторил князь Иван, — ещё как можно-то! А иначе как же и жить тогда? Выходит, как влюбился, так и женись?
— А разве не так? — робко спросил своего наставника государь.
— Боже упаси! В этом деле нельзя торопиться.
— А как быть, ежели влюбишься?
— Вот тебя теперь женят — ведь невесту свою ты совсем не любишь?
— Ох, ежели б ты знал, как не люблю! Ванюша... — тихо и не глядя на Ивана, проговорил Пётр Алексеевич.
— Да, ваше величество.
— Ну опять ты называешь меня так, — стукнув по колену кулаком, рассердился государь, — ведь мы с тобой тут одни. Сейчас же назови меня, как прежде.
— Хорошо, Петруша, хорошо, — медленно и глухо, тоже не глядя на государя, произнёс князь Иван.
— Так-то лучше. Что я хотел тебе сказать? — вспоминая и всё ещё смущаясь, продолжал государь.
— Что же? — спросил князь.
— А ты научишь меня всему?
— Чему? — не понял князь Иван.
— Ну... ну... — никак не решался сказать государь. — Ну как ты всё это делаешь?
— Как можно любить девушек и женщин и не жениться? — откровенно глядя в глаза государя, спросил князь.
— Да, да, — обрадованно проговорил государь, благодарно улыбаясь Ивану за то, что тот отгадал его мысли и избавил от прямого разговора.
— Какие дела! — улыбнулся князь Иван. — Не сомневайся, Петруша, всему тебя обучу, что сам знаю.
После ночной беседы с князем Иваном Пётр Алексеевич направился к сестре Наталье с твёрдым намерением просить, умолять её помочь ему избавиться от женитьбы на Марии Меншиковой, одна только мысль о которой приводила его в содрогание.
Увидев расстроенного брата, упавшего перед нею на колени и молившего о помощи, и узнав причину, великая княжна Наталья Алексеевна ужасно огорчилась.
Став на колени рядом с братом, она обняла его одной рукой за плечи, другой, подняв его заплаканное лицо, стала вытирать слёзы, уговаривая и успокаивая, как маленького:
— Ну что ты, братец, так убиваешься? Не плачь, перестань.
Она поднялась с колен, помогла встать упирающемуся Петру, который, не переставая плакать, обнимал её колени, прижимаясь к ним.
— Ну полно, полно, братец, — повторяла она. — Эдак-то вы, ваше величество, мне всю юбку слезами измочите, — шутливо добавила она, обнимая поднявшегося с колен Петра Алексеевича.
Подождав, пока государь совсем успокоился, Наталья Алексеевна рассудительно тихо сказала, опустив голову:
— Это невозможно, никак невозможно тебе, государь, против воли покойной государыни идти.
— Не государыни, не государыни, — перестав плакать, горячо заговорил Пётр Алексеевич, прерывая сестру. — Это всё его воля, его, его, его! — в запальчивости повторял он, срываясь с места и быстро шагая по комнате.
— Знаю, что его, — ответила она, — его воля во всём. Не сможем мы с тобой, братец, с ним совладать, — ласково сказала она, вновь обнимая его. — У него власти много, что захочет — то и сделает.
— Нет, нет, нет! — горячо запротестовал молодой государь. — Я так не велю, не велю, не велю!
— Хорошо, хорошо, — успокаивала княжна Наталья брата, — потом, может быть, когда укрепишься ты с друзьями своими.
— Ненавижу, ненавижу, а пуще всех её!
Он хотел сказать ещё что-то, но дверь отворилась и на пороге, удивлённо оглядывая расстроенных сестру и брата, появился Александр Данилович.
Желая приучить юного государя к делам, светлейший князь Александр Данилович Меншиков часто брал его с собой то на верфь, то на канатный завод, то в литейный цех, где изготовлялись новые пушки. Нельзя сказать, чтобы эти прогулки очень нравились молодому государю. Попадая куда-либо на завод, он бывал оглушён шумом работающих механизмов, людских голосов, какой-то непонятной для него суетой, в которой он совсем не мог разобраться.
