Однажды осенним погожим днём, необычайно светлым и тёплым, князю Алексею показалось, что это не далёкая Сибирь, а подмосковное его поместье. Охотничий азарт, не угасавший в нём всё это время, особенно тревожил старого князя в такие вот погожие осенние деньки — самые пригодные для охоты.
С большим трудом Алексею Григорьевичу удалось уговорить майора Петрова отпустить его ненадолго поохотиться в окрестностях Берёзова, благо дичи там водилось видимо-невидимо. Майор, обычно соглашавшийся на просьбы своих подопечных, здесь заупрямился, не рискуя пойти на столь опасную вольность. Одно дело — разрешить им выходить в город, часто без охраны, и совсем другое — отпустить старого князя на охоту даже вблизи города.
Но просьба князя была так настойчива, его обещание вернуться скоро так убедительно, осеннее утро было такое ясное, что майор — сам заядлый охотник — понял неугасимую страсть князя к охоте и, сомневаясь, всё же разрешил ему отлучиться (князь почему-то уверял, что это его последняя охота) с одним непременным условием: с ним вместе пойдёт для охраны солдат и охотничье ружьё князя будет у того. С детской радостью князь Алексей стал благодарить Петрова, прося дать ему в охранники солдата Василия Пескова. Это был один из немногих солдат, которые относились ко всем опальным ссыльным с жалостью, а вдобавок Песков как-то по-своему привязался к старому князю. Он относился к нему уважительно, словно тот по-прежнему был знатным вельможей и в силе.
Песков явился сразу же по приказу майора, но, узнав в чём дело и зачем его позвали, призадумался.
— Что медлишь? Или ты не охотник? — обратился к нему старый князь.
— Как не охотник? Да тут, почитай, все охотники, да вот только...
— Что только? — нетерпеливо перебил его князь Алексей.
— Да вот только, — всё так же неторопливо повторил Василий, — местный народ сказывает, что опасно нынче охотиться.
— Это почему же?
— Да говорят, много медведей сюда пожар нагнал.
— Пожар? — удивлённо спросил князь.
— Да-да, верно, — быстро подтвердил майор, — и я слыхал, что сильный пожар в лесу их сюда пригнал.
— Вчерась двое наших ходили на речку рыбку поудить, так на том берегу огромадного видали, хорошо, он их не приметил.
— Ну а рыбаки что? — спросил князь.
— А что рыбаки? Удочки кинули да бегом оттоль, чуть от бега не задохлись, уже тут, в остроге, еле отдышались.
Несколько минут все трое молчали, но умоляющий взгляд старого князя был так красноречив, что майор, не выдержав, сказал:
— Ладно, князь, ступайте, но ружьё будет у Василия. Слышь, Василий, что я говорю? — обратился он к солдату.
— Как не слыхать, господин майор, чай, не глухой.
Не чувствуя себя от радости, старый князь собрался так быстро, что, казалось, всё у него уже было приготовлено заранее: и высокие сапоги, и короткий старый охотничий кафтан, и большой охотничий нож, который майор забрал у князя, говоря:
— А вот это, Алексей Григорьевич, не дозволено вам иметь.
Не возражая, но с большим сожалением князь Алексей передал нож майору.
Солнышко поднялось уже довольно высоко, когда старый князь и Василий вышли за пределы Берёзова.
Чистый, прохладный осенний воздух, напоенный запахами болота, росшего в изобилии там багульника, оживил всегда угрюмого князя. Он шагал быстро, мягко ступая по пружинистой подстилке кукушкина льна, зорко всматриваясь во всё и принюхиваясь к массе разнообразных запахов, словно настоящая охотничья собака.
Оставив городок далеко позади, князь Алексей остановил солдата:
— Послушай, Василий, давай-ка ружьё теперь я возьму, а то что это за охота без ружья? — горько улыбнулся он.
— А ты случаем, князь, в меня не пульнёшь?
— В тебя? — удивился Алексей Григорьевич. — А это ещё зачем?
— Как зачем? Пульнёшь и наутёк в бега.
— В бега? — уставился на него князь. — Да куда ж отсюда сбежать можно?
— Да мало ли куда, воля-то больно манит.
— Воля, воля, какая ж это воля? Леса да болота кругом.
— Это так, — согласился Василий.
— Что же ты думаешь, я сбегу себе на погибель и детей своих, что там остались, — князь махнул рукой в сторону городка, — на плаху потяну?
