Княгиня Наталья более всего боялась, что её разлучат с мужем. Она всё время пыталась дознаться у офицера, сопровождавшего кареты, куда их везут и не разъединят ли её с супругом. На вопрос княгини, куда их везут, тот промолчал, хотя с князем Иваном был знаком, но уверил молодую, что поедет она с мужем своим неразлучно. Уже позже этот самый офицер сказал князю Ивану по старому знакомству, что велено везти их в Берёзов, где все будут находиться под строгим караулом.
Одно лишь название далёкого города — Берёзов, куда должны быть доставлены опальные, так ошеломило князя Ивана, что он несколько минут не мог вымолвить ни слова. «Берёзов, Берёзов» — вертелось у него в голове одно только это слово.
— Не тот ли это Берёзов, куда был отправлен светлейший? — понемногу приходя в себя, наконец спросил князь Иван.
Офицер молча кивнул.
Князю Ивану хотелось задать своему знакомому офицеру ещё много вопросов, а главное — навечно ли ссылают их туда или срок какой определён? Но офицер, заметив, что и так нарушил строгий приказ не говорить никому из семейства Долгоруких, куда их повезут, не произнёс более ни слова.
Эта новость лишила князя Ивана покоя и не давала ни о чём думать, ничего делать. Он совсем не принимал участия в общей семейной суете, когда все носились по дому, собирая свои вещи. По правде говоря, и вещей-то у него почти не было. Всё ценное уже отобрали, его любимые лошади и собаки были конфискованы, а всё остальное не имело для него цены. Его молодая жена по своей неопытности, уезжая из Москвы, тоже ничего не взяла с собой. Даже из тех денег, что ей прислал на дорогу брат, она большую часть отослала ему обратно, посчитав, верно, что одной тысячи рублей слишком много, — все собирались скоро вернуться.
Ночью, лёжа рядом с женой, князь Иван долго ворочался, вздыхал, не мог уснуть, чем беспокоил и так всё время плачущую молодую княгиню. Однако на все её расспросы он не сказал ей о причине, растревожившей его. Зачем? Она и так безвинно терпит все беды из-за любви к нему.
Утром, увидев отца, разговаривающего с караульным и пытающегося узнать у него хоть что-нибудь, что касалось их судьбы, князь Иван отозвал его в сторону и под большим секретом поведал то, что сам узнал накануне от своего знакомого офицера. Скоро князь Иван пожалел о том, что сделал это. При одном только известии, что их везут тайно в Берёзов, со старым князем чуть не случился удар. Прямо на глазах из крепкого, уверенного в себе человека он превратился в согбенного, обессиленного старика.
— Это конец, конец, конец, — несколько раз повторил он, прислонившись к стволу росшего рядом дуба.
Князь Иван молчал.
— Берёзов, Берёзов... Тот Берёзов, куда светлейшего отправили? — то ли спросил, то ли утвердительно сказал Алексей Григорьевич.
Иван недоумённо пожал плечами.
— А разве есть ещё другой?
— А ты, Ванька, как был дураком, так и остался им! Тебе бы лишь шутки шутить. Не мог вовремя...
— Чего не мог? — не дал договорить отцу Иван, становясь сразу серьёзным.
— Сам знаешь, чего не мог, — не объясняя ничего сыну, сказал старый князь и, повернувшись, пошёл в дом, где суетились женщины, собирая в дорогу то, что ещё осталось после обыска и изъятия всех ценностей.
У него было большое искушение поделиться новостью с женой, но, взглянув на бледное, сильно похудевшее лицо Прасковьи Юрьевны, решил пока ничего ей не сообщать.
В углу комнаты все три дочери о чём-то шушукались, перебирая вещи. Он подошёл к ним. Увидев его расстроенное лицо, княжна Катерина спросила:
— Случилось что?
— Случилось, случилось, — отрывисто и зло бросил князь Алексей.
— Что, что? — в один голос спросили дочери.
Он, указав рукой на развороченную груду вещей, где вперемешку с посудой была одежда, кухонная утварь, ответил:
— Вот это и случилось!
И, ничего более не добавив, обратился к княжне Катерине, хотел было что-то сказать, но махнул рукой и вышел вон.
Оставшись один, князь Алексей никак не мог прийти в себя. Более всего его расстроило не лишение драгоценностей, орденов, имений — указ государыни об их конфискации был ему уже известен — а то, что его ссылают в Берёзов. В тот самый Берёзов, куда он настоял в Совете отправить светлейшего! Вспомнил, как радовался тогда, что избавился от опасного, хитрого, умного врага, стоявшего между его устремлениями и государем. А что вышло? Ровно через два года, два года богатства, славы, надежд, он, униженный, обобранный, растоптанный, отправляется той же дорогой, что и светлейший. Гнев душил его. Не находя ему выхода, он почти выбежал во двор, где ни с того ни с сего с руганью набросился на конюха.
