Она так громко вздыхает, что я слышу во вздохе ее голос:
– Я просто очень скучаю. Так скучаю, что с ума схожу. По баскетболу. – Она поворачивается ко мне в профиль. – И вчера, на террасе за «Заводью»… Держать мяч в руках, стоять у кольца и понимать, что мне это теперь не светит… Что это не станет моей жизнью. Это… это просто убивает меня. Представь, что ты в тюрьме и не ел двое суток. И вот с той стороны решетки лежит чизбургер и шоколадный коктейль, но до него не дотянуться. Протягиваешь руку, и не хватает пары сантиметров… Может, звучит слишком трагично, но я, наверное, и чувствую себя так.
– Ладно, – говорю я.
Она выстреливает в меня взглядом синих глаз.
– Ладно? – повторяет она. – Просто «ладно»?
– Все, что от тебя нужно, – это добросовестно относиться к занятиям.
Я говорю, как хороший частный тренер. Никаких эмоций. Просто слова, которые я должен сказать.
– Но… Но я же поменялась после того несчастного случая. То есть… я же теперь не могу делать того, что раньше. Все теперь по-другому.
– Ладно, – тихо говорю я.
Она кивает и разворачивается еще чуточку; теперь мне видно, как сияют розовым ее щеки. Но желваки на моих скулах не собираются исчезать. Во всем этом есть какая-то странная близость, словно мы с ней пара, которая мирится после ссоры. Не важно, что я делаю, Челси проникает в меня все глубже. А когда я вообще успел впустить ее внутрь? Разве не закрыл я на замок все двери в душе еще до того, как она приехала?
И все же я таращусь на ее прекрасное лицо, и в голове у меня вертится одна-единственная мысль: Интересно, какой он, этот бойфренд. Я чувствую легкий укол ревности, а за ним накатывает ярость, как и в тот раз, когда Челси объявила, что у нее кто-то есть. Но почему? Мне-то что за дело?
Почему я не могу отключить эмоции?
Мы шлепаем дальше вдоль прохладного побережья и набредаем на болото. Запах от него такой же, как от потной кожи. Нашу тропинку с журчанием перебегает мелкий ручеек. Челси сходит с тропы и идет против течения, уходя все дальше от озера. Над нашими головами ревут машины, петляя по поворотам шоссе и разрезая тишину.
Я смотрю вперед, на ручей, мимо плеч Челси. И тут я понимаю, куда мы забрели, и по коже у меня бегут мурашки.
– Ты нашел хоть одну? – спрашивает Челси. – Ну, орхидею?
– Нет, – отвечаю я дрожащим голосом. – Слушай, давай вернемся по другому маршруту.
Что с тобой не так, Морган? – ругаю я себя. Но сам тут же понимаю, что со мной не так: я слишком пристально таращился на плечи Челси, чтобы заметить, куда она направляется. Чтобы понять, что она идет к этому ущелью.
Не надо было вообще сюда ехать, пытаюсь я себя уговорить. Но я был слишком расстроен, слишком смущен затянувшимся молчанием в машине, чтобы думать о чем-либо еще. О чем-либо, кроме Челси.
– А я вот да! Нашла! – торжествующе выкрикивает она и спешит дальше, вперед, к бело-розоватому цветку.
Но он исчезает, и Челси вслед за ним. Жар летнего утра сменяется безжалостным холодом. Июнь уступает место самому началу марта, и север Миннесоты все еще пытается вырваться из цепких ледяных лап зимы. Я опускаю взгляд и вижу, что вместо камеры держу в руках серебристую крышку термоса. Папа льет в нее черный кофе. А я не стою в ущелье, а смотрю на него сверху, держась за руль своего грузовика. Мы едем по шоссе. От снега весь мир стал белым-белым; дыхание вырывается у меня изо рта облачками пара. Руки надежно спрятаны в рукава парки, лоб чешется от шерстяной вязаной шапки. Сквозь лобовое стекло я вижу, как медленно поднимается солнце, возвещая приближение еще одного дня без ответов на мои вопросы.
– На самом деле тебе нужно поспать, – говорит мне папа. – Ну, по крайней мере, попробовать.
Он говорит громко, пытаясь перекричать радио. Мерзкое радио.
– …продолжаются поиски Розалин Джонсон, – объявляет диджей. – В последний раз девочку видели на турнире по хоккею, который проходил на озере поблизости от…
– Я знал, я сразу понял, – говорю я. – Она не пришла, и я сразу понял, что что-то случилось. Но я продолжал играть? – Я крепче хватаюсь за руль.
– Это не твоя вина, Клинт, – настаивает папа (он повторяет это все восемь часов, что мы едем). – Если бы ты немного отдохнул…
