Все наши, редакторы и директора, жили в приличной гостинице, меня же поселили опять в старом пансионате МВД — маленькая комната, по которой нельзя было свободно продвигаться, — так что мы не пересекались. Администраторы совершенно случайно проговорились, что изначально я тоже был в списке на проживание в этой гостинице, они видели там мою фамилию. Но затем каким-то таинственным образом я исчез из того списка.
После сборов программ и общих репетиций редакторы спешно удалялись кушать, заранее договорившись с Барулей. Причем, естественно, последний подходил и демонстративно, громко, чтоб я обязательно это услышал, напоминал о том, где и с кем они будут есть и кто сегодня почтит своим присутствием.
Позже от операторов я узнал, что АВ собирал группу (оператора-постановщика, художника-постановщика, технического директора, редакторов) и объявил им, что они будут снимать новые проекты, назвал даты предварительных съемок. Впервые меня не пригласили на производство. Свершилось и это. Мне бы радоваться, а я ведь расстроился.
Как обычно, на всех репортажах о фестивале ни одного упоминания о моей работе с командами, хотя на сайте приводились мои фразы с репетиций:
— Так, дети! Пока вы за кулисами, в микрофоны никто не говорит! Понятно? Немцы, на сцену! «Шнеля»!
Видя, как мучается Бубнова, подбирая ракурс, я держался дальше от редакторов. Но снимок с моим изображением все же на сайте оказался: в левом правом углу спиной, с совершенно безобразным ракурсом, и подпись: «Юрмала 2007. День, посвященный репетициям. 19 июля 2007 года».
Меня старательно вытесняют из публичного общения. Во время разговоров с командами стало нормой перекрывать меня. Редакторы тупо становятся передо мной.
Несколько раз оставался без обеда. Заранее зная результат, подошел к директору с этой проблемой. До этого безрезультатно просил выдать на питание мне деньги у администратора, но он перевел все на Барулю.
— Наум, я не успеваю обедать из-за репетиций команд. Подошел с этим к администраторам, они сказали, что этот вопрос решаешь ты.
— Да, я этот вопрос решаю, — с лоснящимся лицом ответил он мне.
И все. И ушел. Сколько мне еще подходить, чтобы это считалось подходом?
На утреннем сборе СА не было, репетицию проводили мы сами. Потом я разводил начало и финал передачи. На обед опять не попал.
Закончилась запись гала-концерта, уточнил в звуковой аппаратной, нет ли брака, не надо ли что-то доснимать, и, поскольку все было нормально, мысленно поздравил АВ с очередным музыкальным фестивалем и зашел в соседнюю «Il Patio» поужинать. В гостиницу вернулся морем, немного замерз. Почитал пару страниц из «Дыхания богов» Вербера и лег спать. Через час меня разбудило эсэмэс от Тани (мой учитель и духовный наставник).
Уезжал в этом году в Москву тоже раньше, на концерт меня не оставили. В день отъезда за мной заехала Таня и провела экскурсию по Риге. Первую за двенадцать лет работы на фестивале в Юрмале! Как это было прекрасно.
Уезжал из Риги в удивительном состоянии. Полное равновесие, спокойствие, достоинство и тепло наполняли душу. Спокойствие, которое мне очень нужно было, потому что через несколько месяцев планировалось начало курса химиотерапии.
В сентябре, на съемках Премьер-лиги, стал интересоваться спецпроектом, который был запланирован на выезде в Красноярске. При трех администраторах я предупредил, что, если мне скажут о поездке за несколько дней, я не поеду. Точно знаю, эта информация дошла до директоров. Ответ был прост:
— Ничего, все решится.
Решилось. Позвонили в ноябре за день до вылета в 14:00 (вылет на следующий день в 12:00). Естественно я напомнил о сентябрьском разговоре. Директор передачи, Виктор Вдовиченко, только после этого перезвонил мне сам и стал интересоваться, почему я не еду. Выслушав мои объяснения, он согласился, что это их косяк. Насколько мне известно, АВ они наврали, что меня нет по состоянию здоровья. На самом деле я мог бы съездить, предупреди они меня хотя бы за неделю.
Такое же пренебрежительное отношение ко мне было и в связи со съемками той самой передачи, на обсуждение которой в Юрмале меня и не пригласили: «Бенефис. Вне игры».
