— С ним трудно спорить, он читал умные книжки.
К сожалению, в начале двухтысячных из КВН стали вымывать старых редакторов и «спецов», и вместе с ними уйдет и эта составляющая редакторских общений, в том числе с кавээнщиками. И уже чаще придется слышать разговоры про девайсы, технические примочки, заработки, марки автомобилей…
Несмотря на частые погружения, только в том году я нашел время пройти по-честному весь курс обучения и получить официальный документ дайвера. Долго выбирал, куда пойти. Остановился на «Арт дайвинг клубе» в бассейне ЦСКА. И не только по футбольным симпатиям. Именно этот дайвинг-центр мне показался наиболее надежным и именитым. И я не разочаровался ни в программе обучения, ни в людях, там работающих. Основные погружения проходили в бассейне ЦСКА, одно погружение, естественно, в Подмосковье. Основной инструктор, Сергей Дединский, просто был мне симпатичен. Он часто говорил именно про подводное плавание, иронично относясь к тому, что «это обзывают дайвингом». Наши отношения вышли за обычные деловые контакты после того, как я узнал его фамилию, ведь последнюю авторскую музыку в «Ноу-хау» написала Дединская, а я так и не понял, однофамилица ли она ему или родственница. Именно от него я впервые услышал точку зрения, что юмор бывает не только в КВН! А «Камеди клуба» еще не было. И альтернатив, кроме Петросяна и «Аншлага», не было. Что он имел в виду?
— В КВН уже не тот юмор, — постоянно твердил он.
Я долго приглашал его на съемки КВН, и в конце концов он пришел. Но после этого больше не изъявлял желания, и только усилил свои доводы.
А летом следующего года он подарит мне книгу «Любовь с первого выстрела», написанную им совместно со своим папой. Дарственная надпись будет гласить: «Валерию Хотногу в надежде на применение смехотворных талантов автора…» Я буду находиться еще в той степени слепой любви к КВН, когда критическое отношение к игре кого-либо сразу настроит меня против этого человека, и я буду воспринимать все, полученное от него, в штыки. Поэтому прочту пару страниц и тут же ее закрою с мыслью: «Сам дурак…» Так эта книга и пролежит на полке много лет непрочитанной. И, только пройдя через массу внутренних трансформаций, я возьмусь за ее прочтение. Больше всего мне понравится описание действий мошенников в перестроечной России, тем более что рассказ «На всякий случай» напоминал мне историю с пачкой баксов в московском метро в начале девяностых с моим участием.
Отношение Дединского к КВН заставило призадуматься. Ведь я замечал и среди моих приятелей изменение в оценках телевизионной игры. Мнение постороннего человека меня вновь вернуло к этой ситуации. Действительно, многие мои приятели и знакомые стали отказываться от прихода на КВН. Я даже воспринимал это как личную обиду. Они предпочитали другое времяпровождение. Пройдет еще несколько лет, и они, чтобы меня утешить, начнут присылать своих подросших детей. Которые, в свою очередь, через пару лет по-тихому сами «соскочат» с этого. Это что?
Неожиданным оказался мой диалог с АА в Юрмале. Когда я туда приехал, мне сообщили, что он меня ждет. Встретились. И АА вдруг заговорил про научные разработки, точнее, про одну, из области автомобилестроения. У кого-то из его знакомых была разработка, и был интерес продать ее. АА знал, что в «Ноу-хау» мы занимались подобной работой. У него был азарт в глазах и уверенность, что сделать это легко: достаточно найти нужного человека. Даже намекнул на совместный бизнес. Очевидно, что он никогда этим не занимался. А мы занимались уже более десяти лет. Нам удалось пристроить не одну разработку и участвовать во внедрении массы достойных инженерных решений, но ни одного в автомобилестроении. Всякие мелкие разработки типа «защиты кузова автомобиля от коррозии», различные смазки и присадки, нейтрализаторы вредных выбросов и т. п. не в счет. К началу двухтысячных годов в «Хелиосе» была сформирована база разработок, потенциально представляющих интерес для рынка. Вся информация была формализована в структуру, принятую в трансфере технологий. Эта работа проводилась вне телевизионного эфира. Я даже нанял для этого на работу дополнительно нескольких новых сотрудников. База включала в себя предложения не только от московских, но и от российских разработчиков. Больше пяти лет наша служба информации вела переписку с авторами со всей страны, составляя и заполняя соответствующие формы, перелопачивая целые шкафы писем от российских кулибиных, пришедших к нам вследствие организованной нами работы по эфирам «Ноу-хау». И в этой базе автомобилестроение занимало больше половины. А на выходе ничего. У нас сложилось ощущение, что действует некое автомобильное лобби основных гигантов. Они либо хоронили предложения, продвигая свои, либо видоизменяли, уходя из-под формулы изобретения. База «покупателей», а она уже тоже формировалась по конкретным запросам и задачам конкретного производства, не включала в себя ни одного запроса по автомобилям. Именно это было основной причиной, по которой я сразу ответил АА, что вариант неинтересен для нас. Создавать видимость деятельности, «дуть щеки» и лишний раз завязываться на АА — это не мой метод. Как бизнесмен, я всегда чувствовал интерес к подобным предложениям. Отторжения от ведения дел с АА у меня не было. На тот момент у нас были совместные с ним дела. По условиям ведения бизнеса я никогда не торговался с АА, молча принимал его предложения, свои обязательства выполнял ответственно, дело развивалось успешно, объективных причин для недовольства у нас не было. Но мой реальный опыт работы в конкретной области отверг новое предложение АА. Я даже не стал вникать в детали разработки и составлять заявку. Единственное, о чем я пожалел, — что разговор происходит в Латвии, и я не могу показать ему базы данных, чтобы он реально увидел объем сформированных предложений и смог сам убедиться в схожести его предложения. А потом в Москве мы к этому уже не возвращались. Возможно, он и обиделся.
