А работы старшинам хватало всегда, даже тогда, когда для подразделений выпадали короткие передышки. Надо было позаботиться о людях, привести в порядок ротное хозяйство, подготовиться к походу.
И на этот раз, выступая на марш, больше всего беспокойств у старшин. В их обязанность входило — проследить, чтобы уложили весь груз, ничего не забыли, проверить упряжь, транспорт. Все помнят строгое требование Ковпака: «Чтобы на марше ни стуку, ни грюку, чтобы только шелест пошел по Украине». Это требование оставалось в силе и при Вершигоре. И старшины старались.
По тылам четвертой танковой
Каверзная зима выдалась на Волыни в 1944 году. На смену снегопадам с легкими морозами приходили затяжные оттепели с дождями. Уже конец января, а дороги развезло, как дождливой осенью. Мы никак не могли приноровиться к погоде. За один лишь месяц трижды приходилось менять брички на сани и снова переходить на брички. Вязкие дороги затрудняли передвижение, изматывали людей и лошадей. А сейчас, как никогда, от партизан требовалась подвижность.
Радио приносило радостные вести: войска Украинских фронтов успешно наступают. Наши разведчики доложили о бегстве немцев по дорогам Луцк—Грубешов и Ровно—Львов. Бои идут за Ровно и Луцк. Надо было усилить помощь Красной Армии; глубже проникать во вражеский тыл, резать коммуникации, срывать переброски войск и грузов противника, дезорганизовывать работу его тылов, поднимать народ на вооруженную борьбу. Поэтому, прежде чем идти на запад, Вершигора решил нанести удар по магистралям, связывающим Львов с Ровно.
— Кому поручим? — спросил Петр Петрович.
— На очереди третий батальон. Думаю, Брайко справится, — сказал Войцехович.
Через час командир третьего батальона Брайко прибыл в штаб соединения. Петр Евсеевич — невысокий, шустрый, опрятно одетый. На румяном юношеском лице — плутоватая улыбка.
— Как настроение? — поинтересовался Петр Петрович.
— Люди и лошади устали, но настроение, как всегда, боевое. Ждем указаний, — ответил комбат.
Вершигора предложил комбату табуретку и заговорил:
— Обстановка тебе известна? Дороги на Львов забиты отступающими. В районе Брод размещен крупный штаб. Скорее всего — это штаб четвертой танковой армии немцев. По железной дороге Ровно—Львов через каждые десять — пятнадцать минут проходят эшелоны. Надо на широком фронте провести диверсии. Хотим поручить тебе…
— Слушаюсь, — с готовностью ответил Брайко, поднимаясь с табуретки.
— Хорошо. Пододвигайся ближе к карте, — пригласил Вершигора.
Головы Вершигоры и Брайко склонились над картой, а Войцехович, водя карандашом по карте, начал уточнять маршрут и задачу батальону.
Третьему батальону предстояло организовать диверсии на железных дорогах Луцк—Львов, Ровно—Львов, разведать расположение штаба четвертой танковой армии и прощупать его. Для диверсионных работ батальону придавалась группа опытных минеров.
— Пойдете облегченной колонной. Хозяйственный, санитарный обоз и все, без чего можете обойтись в бою, оставьте. Мы здесь задержимся два-три дня. Постарайтесь управиться до десятого февраля. Если же не поспеете к сроку — следуйте на Цешанув. Это уже в Польше. Поддерживайте постоянную радиосвязь, — напутствовал Войцехович.
А Вершигора добавил:
— Надеюсь на твою инициативу, находчивость и на хитрость. В этом деле ты мастак. Не забывай о разведке. Понятно? Вопросы есть?
Вопросов не было. Брайко распрощался и поспешил в батальон.
…Лейтенант Брайко первый бой провел на границе. От заставы в живых осталось несколько человек, в том числе и он. Долгое скитание по тылам врага. Неудачные попытки перейти линию фронта… В одном селе жители приютили на время изнуренного лейтенанта, дали хороший костюм, добротное пальто. В этой одежде и заявился Брайко к партизанам.
В отряде его встретили настороженно, недоверчиво. Редко кто приходил так одетым. Ковпак и Руднев долго и придирчиво расспрашивали, где он служил, в каких боях участвовал, где и когда попал в окружение… Брайко отвечал бойко и точно показывал по карте места, по которым проходил. Это-то особенно и насторожило Ковпака.
— М-да, подозрительный тип, — сказал Сидор Артемович комиссару, когда Брайко вышел из штаба.
