Вышел из хаты, быстро посмотрел на парней. Как будто без оружия. Теперь только бы добраться до карабина. Тридцать шагов от дома к колодцу он прошел, как по минному полю. Подошел, протянул ведро парню, который держал лошадь, и, заикаясь, попросил:
— До-достань в-воды… Я отпущу п-подпруги…
Тот взял ведро и повернулся к колодцу. Уткин дрожащими руками отстегнул карабин, щелкнул затвором и закричал не своим голосом:
— Руки вверх!
Парни повернулись к Уткину, быстро откинули полы пальто, и в их руках оказались обрезы.
— Не дури. Договоримся по-хорошему, — проговорил один из парней.
— Бросай оружие! — приказал Уткин.
К его удивлению, те повиновались.
— Кругом! Десять Шагов вперед…
Подобрав и разрядив оружие, Уткин разрешил парням опустить руки.
— Вы мои пленники. Пойдемте со мной, — расхрабрился художник и приказал двигаться вперед.
— А коня все-таки надо напоить, — напомнил один из пленников.
— Успеется… Шагом марш, — скомандовал Уткин, усевшись в седле и держа карабин наизготовку.
— А ты куда нас поведешь?
— К партизанскому командиру.
— Они же совсем в другую сторону ушли, — сказал парень.
— Как в другую? — усомнился Уткин.
— Очень просто. Туда ушли, — указал парень в противоположную сторону.
Александр не хотел верить пленному, боясь подвоха, и в то же время понимал, что сам запутался в незнакомом лесу. Не известно, как бы поступил Уткин, если бы на помощь не пришли парни.
— Если ты забрал нас в плен, то возьми и это, — сказал тот, которому Уткин оставлял коня, при этом он снял с пояса пистолет, вынул из карманов две гранаты и протянул партизану. Его примеру последовал и второй.
— Если хочешь знать, мы сами давно собираемся идти к партизанам, но боимся — расстреляют… Да пусть лучше свои прикончат, чем носить позорную кличку бандита, — пояснил пленный.
Это было сказано с таким чувством, что Уткин поверил в искренность слов и поехал в том направлении, куда парни советовали. Через час вошли в село, где остановились партизаны.
На допросе парни рассказали, что партизанские листовки заставили их подумать о своем месте в общей борьбе. Многие обманутые крестьяне хотят перейти на сторону партизан, но боятся: запуганы националистами.
Это означало: лед тронулся. Но мы понимали, что предстоит еще длительная и упорная работа по разоблачению неприглядной роли украинских буржуазных националистов, с тем чтобы рассеять туман их лживой пропаганды, которой они одурачили часть украинского народа.
Мы понимали, что в борьбе с украинскими буржуазными националистами нельзя ограничиваться одними лишь листовками и агитацией. В их руках имелись еще достаточно сильные военные формирования. Для их ликвидации нужны были более действенные, активные меры.
В последнее время в захваченных документах, в показаниях пленных и перебежчиков все чаще упоминалось о школе «лесных чертей».
— Эта школа — бревно в глазу. Надо заняться «лесными чертями» и покончить с ними раз и навсегда, — сказал Вершигора.
Однако выполнить этот замысел оказалось не так просто. Сложность заключалась в том, что никто толком не знал, где располагается эта школа. О ее размещении знали далеко не все бандеровские командиры.
На поиски «лесных чертей» мы выслали десятки разведывательных групп. Выяснилось, что в Свинарских лесах расположёны склады, штаб и охранные подразделения. Проникнуть в глубь леса никак не удавалось.
— Чего тут голову ломать! Прочесать лес всем соединением и делу конец, — предложил командир кавалерийского эскадрона Ленкин.
— Пустая затея. Спугнем только. Перекочуют в другой район. А чтобы окружить весь лесной массив — не хватит трех таких соединений, как наше, — сказал Вершигора. — Действовать надо наверняк.
Решение вопроса пришло неожиданно. Как-то в разговоре с начальником штаба Вершигора вспомнил о группе армян, которых привел Берсенев.
— Вася, ты их не спрашивал о «лесных чертях»? — спросил командир.
— Как-то не пришло в голову, — ответил начальник штаба. — Думаете, им известно?
— Должны знать. Ведь с ними националисты заигрывали, пытались привлечь на свою сторону, — сказал Петр Петрович. — Они здесь давно. Не могут не знать. В противном случае, какие же они вояки! Вызывай Арутюнова…
