Так возникли бадгиры, уловители ветра. Они возвышаются на крышах домов, как лес. Обычно это два выступа в стене, смыкающихся под тупым углом и покрытых тонкой бумагой, натянутой на планке. Если вы подъезжаете к городу с юго-запада, куда они обращены, то вам кажется, что вы видите стаю драконов с широко открытой пастью, готовых проглотить каждого, кто попадется на их пути. Но питаются они лишь свежим соленым ветром, который по ним спускается вниз, в помещения, неся прохладу и облегчение. Меня заинтересовало, как выглядит такой бадгир изнутри. Я отважился и попросил старого мусульманина с благородным лицом, чтобы он показал нам свой бадгир. Он охотно согласился, и мы последовали за ним к глиняной ограде его дворика. Изнутри багдир оказался просто трубой с крышкой, под которой ощущался приятный сквознячок. Но нам объяснили, что есть бадгиры, у которых труба тянется до самого низа, и такие, у которых она обрывается на половине.
Привлекла наше внимание и другая глиняная крепость, расположенная у самой дороги. Ее строения были изборождены сточными канавками для дождевой воды. Внешне она выглядела еще более непрочной, чем главная крепость, но вот уже два столетия она противостоит бурям и непогоде. Кальхорские князья построили ее для охраны могилы, в которой покоится святой Мухаммад-шах Маккаи — покровитель угнетенных, особенно женщин. К нему и сейчас приходят издалека, чтобы помолиться и рассказать о своих заботах и горе.
Мы поднялись по крутой лестнице наверх и оказались в узком надворье. Перед синим куполом мавзолея сидят четыре музыканта и поют газели о чудесах, сотворенных святыми. Мы хотели войти в мавзолей, но тут же остановились как вкопанные. Прямо перед нами стояла на коленях, блаженно улыбаясь, молодая женщина. Она не отрываясь смотрела на посеребренную решетку надгробия и все время глубоко кланялась — вверх, вниз, вверх, вниз, все быстрее и быстрее… Длинные черные волосы разметались вокруг бледного лица, а у ее ног спокойно спала двухлетняя девочка.
— Что с ней? — спросили мы.
— Она в трансе, — ответил сопровождающий. — Слушая много часов подряд однообразное пение, она пришла в экстаз. Не обращайте на нее внимания и проходите в мавзолей.
Как и на каждой могиле, здесь были лишь песчаные надгробия, покрытые белым полотном и усыпанные цветами. Когда мы покинули мавзолей, у нас еще долго звучала в ушах тягучая мелодия, которая способна довести верующих до состояния экстаза. Затем мы отправились на другой конец города осмотреть могилы Кальхоров и Тальпуров.
Основатель Хайдарабада покоится как бы в крепости, так как его гробница окружена стеной. Она разукрашена глазурованными чашами, вылепленными в близлежащем поселке по персидским образцам. Мавзолей обветшал и уже никого не поражает своей красотой. Никто о нем не заботится. Гулам-шах Кальхор всеми покинут. Более счастливой, по крайней мере после смерти, оказалась судьба его сына Сарафраз-хана, убитого своим дядей. Простые люди считают Сарафраз-хана мучеником, заботятся о его могиле и ходят сюда молиться как к гробнице святого.
На обратном пути в город мы задержались у кладбища тальпурских миров. Оно не представляет художественной ценности, могилы сгрудились одна возле другой на узкой площадке. Знатока архитектуры может заинтересовать лишь мавзолей Мира Карама Али, который был построен в 1812 г. Это кубическое здание с мраморными решетками и красивым куполом.
На конец осмотра мы оставили небольшой замок, в который Тальпуры переселились, после того как крепость пришла в упадок. Замок окружен садами. Снаружи он похож на обычный городской дом, да и внутри нет ничего, что хоть чем-то отличало бы его от англо-индийских домов прошлого века с характерным для них безвкусным убранством. Тальпуры до наших дней оберегают это покинутое место как память о предках и стремятся придать ему хотя бы видимость блеска.
