Откуда у него на это деньги?
И аккуратный старик, никогда в жизни не имевший долгов, с ужасом подумал, что сын запутался в долгах.
Не решаясь из деликатности прямо спросить об этом, он как-то стороной завел однажды речь о молодых людях, запутывающихся в долгах, но Сережа, понимая, к чему клонит отец, смеясь, проговорил:
- Успокойся, папа. У меня нет ни копейки долга.
- Откуда ж у тебя деньги? - чуть было не сорвалось у отца, но он удержался и промолчал.
И вдруг адмирал вспомнил, что сын его ревизор. Он хорошо знал, что в последнее время ревизоры и многие капитаны нисколько не стесняются пользоваться незаконными доходами и даже громко хвастаются этим.
"Господи! Неужели и Сережа?!"
Ужасное подозрение закралось в эту честную седую голову, и выражение страха и страдания исказило черты лица адмирала, когда он остался один в своем кабинете.
"Не может быть! Это неправда!"
Он гнал эти подозрения. Он ни слова не говорил сыну, ожидая, что тот сам объяснит это недоразумение. Быть может, Сережа выиграл крупную сумму в карты - ведь моряки любят поиграть в азартные игры на берегу!
Но Сережа молчал, и подозрения снова назойливо закрадывались в голову старика и терзали его.
В последние дни они не давали покоя. Куда девалось его прежнее добродушие и веселость? Как ни старался он скрыть от жены и дочери свои страдания, его скорбный, растерянный вид выдавал его. Он сделался молчалив и большую часть времени проводил у себя в кабинете.
Анна Васильевна с тревогой спрашивала, здоров ли он, и старик, чтобы отделаться, сваливал свое дурное расположение на ревматизм. Чуткая Нита догадывалась, что поведение Сережи причиняет страдания отцу, чаще ласкалась к старику, заглядывая к нему в кабинет, и чаще предлагала почитать вслух.
И старик нежно целовал ее и говорил:
- Спасибо, спасибо, Ниточка, не надо... Ревматизм, подлец, дает себя знать... Я полежу... А ты иди к матери...
Однажды он возвратился домой совсем убитый. Он только что вернулся из одного ресторана на Васильевском острове, куда ходил читать английские газеты и выпить чашку кофе, и там слышал разговор нескольких молодых моряков об его сыне. Они его не бранили - о нет! - напротив, с одобрениями и завистью говорили, что он "ловкий ревизор", тысяч десять привез из плавания, кроме вещей... Молодец Волынцев! Не зевал!
Точно оплеванный вышел адмирал из ресторана, дошел домой и заперся в кабинете.
"Не может быть... На Сережу клевещут!" - все еще не хотел верить честнейший старик и решил, что надо поговорить с сыном.
Он опровергнет все эти мерзости!.. О, наверное!
И надежда сменялась отчаянием, отчаяние надеждой. Безграничная любовь к Сереже ожесточенно боролась против очевидности.
Но более терпеть он не мог. Надо же, наконец, узнать правду и не подозревать напрасно сына.
И, однако, страх охватывал этого неустрашимого моряка, видавшего на своем веку немало опасностей, при мысли о подобном объяснении с сыном.
Думал ли он, что ему придется иметь такие объяснения?!
В этот день Сережа обедал дома. Веселый и довольный, он, между прочим, сообщил, что командир "Витязя" назначается командиром броненосца "Победный" и что он зовет его к себе ревизором.
- И ты согласился? - с какою-то тревогой в голосе спросил старик.
- Разумеется, папа! - ответил Сережа. - Через год "Победный" идет на два года в Средиземное море! - прибавил он.
"И, значит, доходы будут большие", - невольно пронеслось в голове старика.
Когда окончился обед, адмирал как-то смущенно проговорил:
- А ты зайди-ка ко мне в кабинет, Сережа... Хочу тебе показать чертежи нового английского крейсера... интересные... Прелестный будет крейсер...
Нита испуганно взглянула на отца и, заметив его смущение, поняла, что не о чертежах будет речь. И ей стало страшно за отца.
IV
- Присядь, Сережа... Видишь ли... Уж ты извини, голубчик... Никаких чертежей нет... Я так, чтобы, понимаешь ли... мать и сестра... Зачем им знать?.. А мне нужно с тобой поговорить... ты сам поймешь, что очень нужно, и извинишь отца, что он... в некотором роде...
Адмирал конфузился и говорил бессвязно, видимо не решаясь объяснить сущности дела.
