— Тут мы расстанемся, — сообщила мне Настя. И, несмотря на то, что она говорила об этом и раньше, я сразу расстроился. — Это уже совсем ненадолго, — утешала меня она, — там, куда ты сейчас пойдёшь, тебе ничего не грозит. Ты там, кстати, можешь встретить знакомых, — она хитро подмигнула.
— Кого же я тут из знакомых могу встретить? — Настроение у меня в свете близкого расставания с женой было поганей некуда.
— А может, и не встретишь, — вновь легко согласилась Настя. — Он такой, если кто ему не по нраву, то скор на расправу! — И она рассмеялась своим мягким серебряным смехом, который так всегда ласкал мой слух дома.
— Никак не можешь пойти со мной? — в сотый раз спрашивал я.
— Прости, — в сотый раз отвечала она, — но надо ещё выяснить, кто тебя тогда подставил, заблокировав Кассандру и устроив тебе тет-а-тет с Пандорой.
— Подозреваемые уже имеются? — мне так не хотелось с ней расставаться, что я отчаянно тянул время.
— Вариантов не так много, — пожала плечами Настя, — тем более, что заказчик известен и без всякого расследования.
— А где, кстати, сама Кассандра? — вроде бы жена всегда и везде в этом мире таскала за собой свою лучшую подругу, а в последние часы её не было ни видно, ни слышно.
— Я дала ей отгул, у неё амуры с Аполлоном, — Настя безнадёжно махнула рукой. — Говорила ей, говорила, ведь наплачется ещё из-за этого ловеласа, да, видать, не только смертные учатся исключительно на своих ошибках. Уж сколько дев нарыдалось от этого гламурного красавчика. Он же никого кроме себя не любит, он в этом самому Нарциссу сто очков вперёд даст!
Настя говорила всё это с таким темпераментом и так разволновалась при этом, что у меня возникли некоторые неприятные подозрения, а не пересекались ли уже в прошлом пути моей жены и этого Аполлона, и не ревнует ли она сейчас свою подругу. Настя, перехватив мой взгляд, тут же взяла себя в руки.
— Это было очень давно, не бери в голову, — вздохнула она, — просто, жутко раздражает, когда твоя лучшая подруга повторяет твои ошибки, невзирая на предупреждение. — Но, заметив несчастное выражение моего лица, добавила: — Это было просто увлечение. По-настоящему я полюбила впервые только теперь — тебя! И скоро я тебе это докажу!
В знак очередного примирения мы крепко обнялись и поцеловались. Но, как известно, хорошего понемногу. Настя довольно скоро освободилась из моих объятий, поправила волосы и тунику, и подтолкнула меня к проходу меж двух переплетённых деревьев.
— Тебе пора, — махнула она рукой, словно школьный физрук после бессмертного «на старт, внимание, марш». — Как окажешься по ту сторону, вспомни народную мудрость: «не буди лихо, пока оно тихо»! И привет передавай Петру Ивановичу, если вдруг встретитесь, скажи, мол, жена вам кланялась!
— Кому? — не понял я, но было уже поздно, мир индейских богов и красной глины исчез за моей спиной, как и Настя, растаял, не оставив следа.
Зато в лицо повеяло чем-то до боли родным и знакомым! Исчез тяжёлый влажный и душный воздух джунглей, дунул мягкий свежий ветерок, наполненный ароматами луговых трав, со всех сторон неслись звуки птичьей разноголосицы. Я очутился на едва заметной тропинке прямо посреди берёзовой рощи!
Позади меня что-то крякнуло, послышалось невнятное сонное бормотание. Я осторожно оглянулся. Странное одноногое существо, опираясь ручищами на огромную сучковатую дубину, а плечом подпирая берёзовый ствол, дремало в карауле, закрыв свой единственный слезящийся глаз. Из глубин памяти тут же всплыли воспоминания из далёкого детства. Так вот о чём предупреждала меня Настя, прежде, чем я вошёл под своды арки перехода. Вот оно, то самое Лихо — древнее славянское божество! Вот кого мне не стоило будить.
Я и не стал, тихонечко, на носочках поспешил прочь по тропинке, которая, судя по всему, являлась в этом мире прообразом Пути. И только оставив дремлющее Лихо далеко позади, я немного расслабился и начал замечать то, что происходило вокруг меня.
А вокруг кипела жизнь. Окружающий берёзовый и луговой мир не имел ничего общего с мрачными джунглями любителей человеческой крови. Тут всё двигалось, бегало, шуршало в высокой траве и шелестело в ветвях деревьев, проливалось тёплым дождём и тут же подсушивалось всегда весёлым и щедрым Ярилом. И никто не пытался схватить меня, никто не требовал отдать ему Сосуд, никто вообще пока не обращал на меня внимания. И мне вспомнились слова жены о том, что этот участок Пути для меня совершенно безопасен.
