Тронутая силой его страсти и тяжелой борьбой, какую он вел, чтобы не выплеснуть ревность, Кэрри решилась успокоить его:
— Уилл, я не спала с Робертом.
— Что-о? — Он вытаращил глаза, потом сощурился и смотрел на нее, гневно нахмурившись.
— Хотела подождать, а он… не настаивал, — проговорила она с глухим смешком. — Теперь-то я понимаю — это потому, что он не любил меня… и не желал меня.
Лицо Уилла прояснилось, улыбка медленно расплывалась от глаз к губам.
— Слава Богу! — пробормотал он и резко отпрянул от нее. — Побереги мое место, я сейчас вернусь.
Она затихла и смотрела на него: он позвонил в бюро обслуживания — отменил заказ на обед; нашел коробку спичек и зажег все свечи рядом с кроватью. По комнате поплыл слабый аромат ванили… Уилл повесил на наружную ручку двери табличку «Просим не беспокоить», захватил шампанское и бокалы, открыл бутылку, налил и протянул ей бокал.
— Как твоя романтическая шкала?
Кэрри сглотнула, сердце екнуло и подскочило к самому горлу; глаза почему-то наполнились слезами.
— Ты достиг совершенства… десять! — Она задыхалась.
— Еще нет. Могу я провозгласить романтический тост?
— Я… я вся внимание, Уилл.
Он поймал ее взгляд, помолчал, серые глаза его потемнели в раздумье.
— За Кэрри Кэлхаун! — наконец произнес он. — За ее единственную свадебную ночь!
Кэрри придвинула свой бокал, они чокнулись и выпили, а она все размышляла над тостом: странный какой-то и определенно не очень романтичный. Ей хотелось бы услышать в завершение тоста: «Я люблю тебя». Но нет, этого ждать бесполезно.
— Это упадочничество, — сказала Кэрри, у которой голова наполнилась пьянящими пузырьками шампанского.
— Вовсе нет. — Уилл забрал у нее бокал и поставил на пол рядом со своим. — Дай мне минут пять — покажу тебе настоящий декаданс. — И его рот, жадный и дающий, закрыл ее губы.
Кэрри вся отдалась изумительным ощущениям от его прикосновений. Руки его скользили по всему ее телу, постепенно расстегивая пуговки, — вот уже платье соскользнуло с плеч, потом с рук, бедер… наконец шелк, сникнув, мягко лег на пол. За платьем совершили полет ее белье и одежда Уилла. С нетерпеливым рыком он отбросил все ногой и обернулся к Кэрри, обнаженный…
Они лежали в постели, позабыв весь мир вокруг, сплетая руки, губы, которые искали, трогали, удовлетворяли. Желания сотрясали Кэрри, и едва она успевала испытать их, прочувствовать, как он дарил ей новую страстную ласку. Ее руки сжимали и гладили его спину, плечи, касались тугих мышц, которыми она восхищалась. Она с радостью чувствовала его тело на своем, ощущала его плоть в своем лоне, потому что он уже покорил ее сердце. И когда он поднял ее к вершинам чувственного наслаждения, ее сердце кричало о том, чего не могли выговорить губы, — о ее любви к нему.
Ярчайший цвет, ослепительный свет пронзили разум — наслаждение взорвалось над ней снопом золотистых искр…
Потом в течение нескольких минут ни он, ни она не говорили, кажется, даже не дышали. Наконец Уилл поднял голову.
— Ты о'кей?
— Потрясающе! — задыхаясь, прошептала она. — Представления не имела, что можно быть такой счастливой.
Он усмехнулся, довольный, и подвинулся, чтобы уложить ее рядом с собой. Она повернулась и пробежалась ноготками по золотисто-песочным волосам на его груди.
— Было время, когда я думал, что этот день никогда не наступит, — чуть слышно проурчал он.
— Ты имеешь в виду — день твоей свадьбы? — Кэрри приподнялась, опираясь на локоть.
— Да… день моей свадьбы. — Он скользнул взглядом по ее разгоряченному лицу, поднял голову и прижался губами к ее шее, бормоча какие-то слова… Но она ничего не понимала, потому что он одновременно делал с ней восхитительные вещи, возвращавшие ее на тот путь, который они только что прошли.
К полуночи молодожены умирали от голода. Но звонить в бюро обслуживания они не стали, а вместо того натянули джинсы и майки и заспешили к месту парковки. Там ухмылявшийся служащий подогнал к ним «мустанг» и что-то буркнул Уиллу, чего Кэрри не разобрала. Они сели в машину и отправились на поиски какого-нибудь заведения «фаст фуд»[3]. Кэрри вдруг повернулась к своему только что обретенному мужу — почему это у него на лице играет такая самодовольная улыбка?
