Все трое рассмеялись. Агнес перевела взгляд на Ноэля. В нем читалось желание, сквозила нежность. Не понять значение такого взгляда мог разве что истукан или монах. Сын графа Эда не был ни тем, ни другим. И уже готовы были губы слиться в поцелуе, но тут оба, как по команде, поглядели на оруженосца. Нарочито громко вздохнув, саксонец поднял голову и зашевелил губами: с деревьев снялась новая стая ворон…
Поцелуй доставил обоим невыразимую радость. Лица их светились счастьем, глаза искрились восторгом. Эпопея невысказанной любви пришла к своему закономерному финалу, который больше года терпеливо ждал своего часа, испытывая сердца на преданность, добропорядочность, великодушие.
Окрыленные торжеством, Ноэль и Агнес птицами взлетели в седла.
– Скажи, почему ты молчала до сих пор, зачем таила свои чувства? – спросил Ноэль. – Ведь не в одночасье решилась ты на это признание.
– Мечтала убить соперницу, – был ответ.
– Отчего же не убила?
– Кого? Гертруду? Вот тоже – противник! Вряд ли ей доводилось держать в руках что-либо тяжелее… мужского достоинства. Где уж ей было биться со мной!
Ноэль расхохотался.
– Хорошо, а Адвиса? Констанция?
– Ну не сумасшедшая же я, чтобы вызывать на бой сестер короля! Да и какая из Адвисы соперница, если она чуть ли не в два раза старше меня.
– А другая?
– Я поняла, что ей нужно от тебя, когда увидела, что вспыхнувшая между сестрами вражда исчезла.
– Агнес, но ведь я спал со всеми тремя, и тебе об этом хорошо известно…
– Ты делал то, что и положено всякому мужчине. Будь иначе, я презирала бы тебя.
– Ты удивительная! Настоящий клад! Какая женщина способна хладнокровно наблюдать, как ее будущий супруг спит с другими?
– С тебя ведь не убыло. А без любовных приключений могло ли обойтись наше путешествие? Игра тем и хороша, что забывается, не оставляя следа. Но если бы дело зашло дальше…
– Ты о брачном союзе?
– Тогда бы ты сразу догадался, кому предназначено быть твоей невестой.
– Я люблю тебя, Агнес!
– И я тебя, Ноэль! Хорошо, что у нас произошел этот разговор. Он смыл всю грязь, и теперь ты чист, как ангел. Чиста и я, избавленная от малейших терзаний души. Ореол святости засияет над нами, когда нас станут венчать в церкви. Что касается помолвки, то она уже прошла.
– В путь же, Агнес! Он станет теперь для нас с тобой в десять раз короче.
И они тронули с места в карьер.
* * *
От обручения до венчания – воробьиный скок, говорят в народе. И то и другое происходило в церкви Сен-Симон при стечении рыцарей окрестных замков и крестьян из близлежащих деревень. После произнесения наставительной молитвы священник спросил жениха и невесту о согласии вступить в брак. Получив ответы, он надел каждому на палец освященное заранее кольцо и возложил на голову венчальный венец. Потом прочел еще одну молитву. Затем жених и невеста обошли вокруг аналоя с раскрытым Евангелием.
Наконец, вернулись в замок. Прямо тут же, во дворе, напротив донжона накрыли столы, из подвалов выкатили бочки с вином, и весело запели и заплясали труверы на этом празднике, трубя в рожки, звеня колокольцами[97], ударяя в бубны. Перед первой заздравной чашей Вия попросила невесту нагнуть голову и надела ей на шею жемчужное ожерелье.
Агнес всплеснула руками:
– Матушка! Да ведь на это можно купить целую деревню!
– Вот и покупай. Строй замок, будешь хозяйкой.
Агнес заключила Вию в объятия.
– Что за камень такой жемчуг, не скажешь ли?
– Счастье приносит он, оберегает дом, несет мир и покой и приглушает гордыню. Словом, для семейных людей эта драгоценность. Но не годится для одиноких и препятствует любовным похождениям. Не помогает он и путешественникам, мешая им добиться цели.
– Коли такой силой обладает, не стану я покупать деревню, носить его всегда буду. А путешествиям моим, похоже, настал конец.
– Вот и слава богу. Помни также, что нельзя этот камень раскалывать и молоть в порошок.
– Зачем же мне это делать? Раз так говоришь, верно, кто-то горя хлебнул, поступив с ним этак?
– Царица Клеопатра вздумала накрепко привязать к себе Антония и для этого изготовила любовный напиток, растворив в уксусе несколько жемчужин. Через пару лет она перестала быть царицей, а потом покончила с собой. Есть и еще пример. Римский император Гелиогабал, желая быть сильным и долго жить, не раз пил напиток с растворенным в нем жемчугом. Вышло из этого, что его убили солдаты, когда он был совсем еще молодым.
