– Но есть и третья причина! Кровное родство! Я представлю дело так, что оно осталось незамеченным при вступлении в брак.
– А теперь что же, всплыло наружу?
– И я это докажу.
– Попытаешься найти общего прадеда в ваших родовых ветвях? Боюсь, я успею состариться в ожидании результатов поисков, которые в конечном счете ни к чему не приведут.
– А если ты ошибаешься?
– Тогда твоя Гера вонзит кинжал в спину Ио[95]. К тому же я мечтаю выйти замуж за того, кто любит меня, видя во мне женщину, а не только воительницу.
– Но я люблю тебя! Разве ты сама не видишь? Ведь это любовь толкает меня на безумство.
– Любишь? – усмехнулась Агнес. – К чему тогда жениться? Люби на расстоянии, так вернее. То, что люди называют любовью, исчезает без следа после свершения брачного союза.
– Но ты и без союза недоступна для меня!
Агнес холодно посмотрела на герцога и жестко ответила:
– Моим детям не нужна кровь Капетингов, это сильно укоротит их дни.
И ушла – величаво, высоко подняв голову.
Роберт, сжав челюсти, исподлобья, тупо и не мигая глядел ей вслед. К нему подошли воины из его свиты; сцена не прошла для них незамеченной. Один из них, его наперсник, разведя руками, констатировал грустный факт:
– Увы, герцог, твоя нимфа исчезла, как Нефела[96]. Больше она не вернется.
Сверкнув глазами и сжав кулаки, герцог Бургундский процедил сквозь зубы:
– Это единственная женщина, которую я не покорил.
Выехали рано поутру, надеясь ближе к полудню где-нибудь переждать жару. Миновав Большой мост и первый перекресток, повернули направо. Дорога эта вела в Мо через лес Бонди.
– Похоже, герцог так и не нашел пути к твоему сердцу, Агнес? – проговорил Ноэль с легкой улыбкой.
– С чего ты взял, что он искал этот путь?
– Только слепой мог не видеть, как он мечтает заполучить дочь нормандского народа. Он простился с тобой?
– Да, я повстречала его в коридоре вчера вечером.
– Что он тебе сказал? Но если это секрет, можешь не говорить.
– У меня нет от тебя тайн, Ноэль, и не может быть. Скоро ты узнаешь, почему. Что касается герцога, то он предложил мне стать его женой.
– Ба! При живой супруге?
– Он собрался упечь ее в монастырь.
– Ну, и что же ты? Отказалась стать герцогиней?
– Представь. Я послала его ко всем чертям.
– Роберта Бургундского?..
– Я расправлялась с папами, что мне какой-то герцог!
Некоторое время помолчали. Слева показалось предместье Сен-Жерве, вытянутое с запада на восток, утопающее в зелени. Всё с той же легкой иронией Ноэль обронил:
– Не везет тебе с мужчинами, Агнес.
Она неожиданно вспылила:
– Зато тебе везет с женщинами! Сначала Гертруда в Госларе, потом Адвиса, за ней Констанция… О, они долго будут помнить встречу с потомком Хрольфа Пешехода! А их фрейлины в Невере и Париже? Те просто готовы были тотчас выпрыгнуть из своих туник. Если бы не расторопность сестер короля, каждая из них побывала бы у тебя в постели.
Ноэль от души смеялся, качая головой.
– Агнес, сестренка, ты преувеличиваешь.
– Видела я их глаза! Они горели, точно у сук во время течки.
– Наверное, им хотелось иметь здоровое потомство.
– И твои дети составили бы впоследствии лучший отряд непобедимых воинов в гвардии короля!
– Думаю, король был бы благодарен мне за это.
– Да так, что с появлением новых самок звал бы тебя в гости каждый год!
– Чего ты бесишься? Перестань, Агнес, будь добрее. Тебе пора рожать, это сделает тебя мягче. Решено, как только приедем в замок, найду тебе подходящего мужа.
– Ну, это уж я как-нибудь сама, – загадочно покосилась на брата Агнес.
Во время привалов она нередко уединялась с Полетом. О чем вели они беседу, поглядывая на Ноэля, осталось неизвестным. Император, сидя у костра, кивал в их сторону:
– Не иначе как эти двое что-то затевают. Что за тайны у них, Ноэль, не пытался узнать?
– Они держат рот на замке, а едва я подхожу, начинают болтать о всяких пустяках.
В ответ Генрих двусмысленно улыбался, теребя бороду.
Через несколько дней добрались до Туля.
Епископ Бруно радушно встретил гостей. Он ждал императора, зная, что тот непременно остановится у него на пути из Парижа. Епископ вел крупную игру с Римом; ставки в этой игре – человеческие жизни, конечная цель – святой престол. Он отослал письмо, где указывал на незаконный выбор папы Климента. У того, оказывается, уже была епархия, поэтому управлять одновременно Римом и Бамбергом он не мог. К тому же он являлся дальним родственником германского короля, что тоже не допускалось. Предстоял процесс. Но он мог затянуться. Бруно это не устраивало. Будучи сторонником решительных действий, он принял свои меры. Ему было хорошо известно, что Климент любил подсластители, в качестве чего использовал свинцовый сахар или дефрутум, который одновременно являлся лекарством. Сахар этот образовывался путем выпаривания виноградного сока в свинцовых котлах. Но всякое лекарство лечит до тех пор, пока его доза явно не завышена. Тогда оно становится ядом…
