— Но белый доктор лечит вас.
— Он дает пить соленую и кислую воду. Но люди все равно умирают. Тогда доктор гринго разрезает мертвых и смотрит, что у них внутри. А родственникам умерших дает за это деньги.
— Почему вы думаете, что гринго насылают болезнь?
— Гринго говорят, что смотрят в трубы на звезды. Но мы не верим. Хотя они все очень добры и дают индейцам виски. Они очень жалеют тхеллуков. Но все-таки это они насылают болезнь. Так говорит Одинокий Лось. Он знает. И мы знаем.
— Зачем?
— Они не говорят. Вчера прилетел их большой начальник и привез большую трубу. И Одинокий Лось послал нас к сеньору доктору. Пусть приедет, пусть спросит гринго, зачем они мучают тхеллуков. Но сеньора доктора нет…
— Тогда надо прогнать гринго с Каменного ручья.
— За что? За то, что смотрят на звезды? Ведь мы не знаем правды. А разве можно прогнать человека, если не знаешь точно, в чем он виноват?
Руми рассматривал мелкие красные пятна на сухой коже гостей, осунувшиеся лица, запавшие, тусклые глаза.
— А сеньора доктора нет… — грустно повторил лысый.
Индейцы молчали. И молчал Руми.
— Ты поможешь нам? — спросил негромко лысый индеец.
Руми ответил не сразу.
— Я не могу идти на Каменный ручей. И я не знаю, что надо делать.
Нависло долгое молчание.
Потом лысый тяжело поднялся и пошел к мулам. За ним и остальные.
— Подождите, — остановил их Руми. — Дайте мне еще подумать.
Они замерли. И стояли так, пока он думал. Они боялись потревожить его мысли.
— Если вы поедете быстро, очень быстро, когда вы будете на Каменном ручье?
— Наши мулы больны. Но если надо… к полудню мы приедем.
— Хорошо. — Руми встал. — Сзывайте всех здоровых и сильных мужчин, укройте под плащами какое найдется оружие и идите к гринго. Спросите, зачем они пришли и правда ли, что от них идет смерть. Гринго скажут вам всю правду.
— Они не скажут правды.
— Они скажут. И тогда поступайте с ними как воины. Или болезнь отняла у вас смелость?
— Мы не боимся, — тхеллук гордо вскинул лысую голову. — Нам уже нечего бояться. Но у гринго нет правды…
— Вы слышали, что я сказал? Или вы не верите мне, другу сеньора доктора? Гринго откроют вам свои тайны.
Тускло-черные глаза лысого тхеллука смотрели в землю. Под неподвижностью глинисто-смуглого лица таилось недоверие.
— Хорошо, мы передадим твои слова Одинокому Лосю.
Индейцы прощально тронули Руми за плечо и пошли к мулам.
Когда солнце проплыло в небе половину пути, индеец посмотрел на наручные часы — подарок доктора — и стал спускаться к потоку.
Белые — горячие стены электростанции встретили его сонным гудением турбины. Он отомкнул дверь и вошел. Щит с приборами смотрел на Руми красными и зелеными глазами сигнальных ламп, словно спрашивал: «Ну и что ты надумал, Руми?» Индеец хорошо разбирался в сложностях этих приборов, рубильников, сигналов, в переплетении проводов. Он теперь знал душу машины. И все же испытывал перед ней мистический трепет, как перед мудрым богом белых.
Руми остановился у отдельного маленького щитка, отмеченного буквой «V». Слушал голос машины, думал. Машина ждала, она не умела или не хотела подсказать…
Руми думал. И показалось ему, что за спиной, в кресле перед столиком, сейчас сидит сеньор доктор. Сидит, курит сигарету и смотрит в спину Руми.
«Включи рубильник, посмотри на сигнал и на прибор», — спокойный, доброжелательный, ободряющий голос сквозь гул генератора. Так говорил сеньор доктор, когда обучал Руми. «Ты все понял, Руми? Восемнадцатого августа в полдень включишь рубильник», — так говорил сеньор доктор, когда уезжал. А сегодня только семнадцатое…
«Гринго откроют вам свои тайны. Или вы не верите мне, другу доктора?» — так говорил сам Руми сегодня.
Индеец глубоко вздохнул и включил рубильник.
Вспыхнул на щите красный сигнал. Стрелка прибора плавно отошла на десять делений вправо и остановилась, покачиваясь. Руми выждал десять минут по часам и стал чуть заметно вращать штурвальчик реостата. Стрелка пошла вправо.
Через полчаса он вышел и замкнул дверь. День показался еще более ярким, нагретый горный воздух еще пахучее после запахов масел и резины. Ничто не изменилось кругом. Только росло в груди индейца беспокойное желание сказать кому-то о чем-то… Может быть, вот этим камням — о том, что он ослушался приказа.
