Уйти бы и лечь в постель, но Валька сидел, уставясь в темноту, слушал ее настороженно. Казалось, все кругом знает страшную тайну Ефима. И сама темнота, и земля, и каждая доска в заборе. Знает и молчит.
Валька заставлял себя думать о том, как хорошо, что Ефим сейчас дома, и Ксюша дома, и у них тепло и спокойно. А тревога все равно почему-то не проходила.
На станции коротко свистнул паровоз — наверно, набирал воду. У Вальки от одного этого звука заколотилось сердце. Он поднялся и пошел на свет кирюшкинских окон.
Дверь ему открыла Ленка. Он шагнул в тепло комнаты и дальше не пошел. Его остановил свет, необычно белый, шедший отовсюду — от множества чистых постланных постелей. На двух постелях приподнялись головы и опять погрузились в подушки.
Тетя Лиза еще не спала. Увидев Вальку, она села в своей огромной кровати.
— Отвернись, — сказала она ему.
— Зачем ты встаешь, мама? — рассердилась Ленка. — Заходи. Что случилось?
Валька понял, что не сможет ничего сказать, когда так светло и все на него смотрят. Он охотно отвернулся к двери и отдыхал от смущения. Тетя Лиза оделась быстрее, чем он ожидал. Взяла его за плечо и повела к своей постели, уже застланной чем-то темным.
Они сели рядом.
Осмотрев Вальку быстрым придирчивым взглядом, тетя Лиза вздохнула и спросила:
— Со своими поругался?:. Ничего, поди, не ел? Зазяб?
Валька отрицательно мотал понурой головой, соображая, что ему сейчас делать. Осторожно огляделся. Увидел, что сестры занялись своими делами. Одна Ленка торчит посреди комнаты и ждет, что он скажет. Валька разозлился даже на нее, и это очень помогло. Он поднял голову и сказал тете Лизе:
— Ничего он не заблудился — он нарочно туда пошел…
— Погоди, ты про что? — Тетя Лиза не поняла и смотрела растерянно.
— Он не хочет жить — я знаю, — нервно и громко сказал Валька. — Он нарочно прогнал меня из леса, а сам пошел туда… к поезду… и теперь я боюсь. А Ксюша совсем не понимает.
— Бог ты мой! — вскрикнула тетя Лиза, поднялась и пошла к плите. Выгребла из золы живые угольки, которые у нее никогда не потухали, и стала шумно дуть на них.
Дочери молчали.
Вальке велено было вымыть руки и сесть к столу. Он послушался, как будто затем сюда и пришел.
Тетя Лиза молча поставила перед ним полную миску горячих щей и осталась у него за спиной.
Вальке очень хотелось есть, но от запаха еды почему-то мутило. Болела голова.
— Стыд-то какой! — проговорила вдруг тетя Лиза. — Люди еще называемся!
Ничего пе понимая, он замер с ложкой в руке.
— А ты ешь, не тебя касается, ешь все!
Валька почувствовал теплую руку у себя на плече,
— Вот кто человек!.. Вот в ком душа, — продолжала тетя Лиза и тихо и укоряюще. — А мы? Узнали, что жив, и ладно!
Клава пододвинула матери стул:
— Сядь, успокойся!
— Куда уж спокойнее быть. Человек у нас на глазах пропадает.
— Ну что ты, мама! — зачастила Ленка. — Как это пропадает? Пенсию ему дали? Бесплатно лечили лучшие врачи — чего же еще?
— В самом деле, — подхватила Надя.
Клава хмуро взглянула на одну, потом на другую:
— Вот, вот! Вы вроде Варвары Ивановны — та тоже купила внуку драную козу и успокоилась. Думает, в этом и вся забота!..
— Ну, пожалуйста, не успокаивайся! — задиристо выпалила Ленка. — От твоих слов Ефим не прозреет. Что же еще можно сделать, ну что?
— Как это «что»? — пристукнув ладонью по столу, возмутилась тетя Лиза. — На что человеку пенсия, когда ему жить незачем? Не старик ведь — молодой, здоровый парень!
Внимательно оглядев дочерей, тетя Лиза остановила взгляд на Вальке:
— Малый и то понял, а вы? Молчали б уж!. Одна протоколы переписывает, другая лозунги малюет, у третьей от великих дел голова кверху закинута до того, что подле носу ей уже ничего не видно…
— Мама, конечно, опять за свое, — проворчала Надя.
— … На самый край земли сумели долететь! Москву-реку дотянули до Волги, а коснись малости какой — это нас задача!
— Например, ведра не купить? — зло спросила Ленка. — Или мыла почему на всех не хватает?!
— Сердца! — закричала тетя Лиза. — Сердца нам всем друг для дружки недостает… Человек человеку все равно что бревно! Вот про что я толкую…
Валька с тревогой смотрел на взрослых и не понимал, зачем они обо всем этом говорят и какое это имеет отношение к Ефиму.
